Польское восстание 1863 года и роль России

Ст. Кемпнер. «Такой застой всегда знаменует болезненное состояние

общества»,— отмечал и Влад. Грабский.

Обнищание крестьянства толкало его на борьбу с помещиками. Известия об

аграрных реформах в западных и южных польских землях и слухи о подготовке

аграрной реформы в России еще более побуждали крестьян к выступлениям

против старого порядка, к борьбе за новую жизнь. Крестьяне отказывались от

выполнения старых повинностей, требовали возвращения отобранной земли и

восстановления прав на пользование лесом, барщинные крестьяне требовали

также перевода их на чинш. Особенно активно выступали барщинные крестьяне,

наиболее страдавшие от феодальной эксплуатации. К концу 50-х годов

наступило обострение крестьянской борьбы с помещиками. Наиболее ярким и

острым примером в этом отношении была борьба барщинных крестьян в имении

Гарнек Петрковского уезда Варшавской губернии.

Крестьяне этого имения терпели много обид от своего помещика, наконец,

не выдержали и в ноябре 1858 г. перестали ходить на барщину. Они обращались

к властям с жалобами на чрезмерное отягощение их повинностями, на отобрание

у них земли, на применение жестоких телесных наказаний; одновременно они

просили перевести их на чинш. В 1859 г. губернатор проверил жалобы

крестьян, нашел их справедливыми и принял некоторые меры против

злоупотреблений помещика; что касается перевода на чинш, то признал это

возможным только с согласия помещика. Крестьяне остались недовольны таким

решением и продолжали отказываться от выполнения старых повинностей. Тогда

власти направили против них солдат, которые не смогли принудить крестьян к

повиновению. После этого девять наиболее активных крестьян были выселены из

своих усадеб. Один из них бежал в Силезию и оттуда продолжал протестовать

против несправедливости. Однако и эти репрессии не сломили крестьян. Тогда

арестовали еще 20 крестьян и посадили их в Александровскую цитадель в

Варшаве. Наместник назначил для расследования специальную комиссию и сам

принимал крестьянских делегатов. Власти признали жалобы крестьян

правильными, заставили помещика уменьшить натуральные повинности, обещали

затем перевести крестьян на чинш, а пока принуждали крестьян к послушанию

помещику. Однако крестьяне отказывались признать старые повинности. Тогда

(в июле 1860 г.) несколько крестьян было наказано на месте розгами, а 48

человек были заключены в тюрьму в г. Пётркове. После этого часть крестьян

скрылась в окрестностях, а другая согласилась уступить. В конце года еще

свыше 80 крестьян продолжали сопротивляться помещику. В результате всей

этой борьбы многие крестьяне лишились своих усадеб и стали безземельными.

В имении Бежунь Млавского уезда Плоцкой губернии распространился слух,

будто царь освободил крестьян от повинностей, а от помещиков отобрал землю,

превышающую 100 моргов. Крестьяне прекратили выполнение барщины и уплату

чинша и потребовали возвращения отобранной у них земли, частью переданной

новым поселенцам. Между старыми и новыми поселенцами начались стычки.

Власти направили в имение воинскую часть, которая розгами и палками

усмиряла «бунтовщиков». Многие крестьяне были закованы в кандалы и вывезены

из Деревни.

В 50-х годах крестьянское движение проявлялось еще лишь в отдельных,

разрозненных выступлениях.

Характеризуя социальную структуру Царства Польского в целом, следует

отметить ее сложность и противоречивость. Преобладающую роль играли в ней

еще феодальные отношения и старые классы (помещики и крестьянство), но уже

весьма серьезное влияние имели капиталистические отношения и новые

социальные группы (буржуазия, пролетариат, служащие). В промышленности и

торговле было занято 22% населения. Далеко вперед зашло социальное

расслоение. Наверху началось сращивание: буржуазия приобретала землю и

включалась в организацию сахарных заводов, помещики включались в

промышленные предприятия (например, в пароходном обществе на Висле

хозяйничали капиталист Л. Кроненберг и земельный магнат граф Анджей

Замойский). И хотя между буржуазией и помещиками существовали известные

противоречия в интересах и различия во взглядах на общественные проблемы,

между ними было больше общих интересов и общих взглядов, которые и

сплачивали эти два класса в единый блок. Буржуазия не обнаруживала

серьезной оппозиции политике помещиков.

Характерной особенностью социальной структуры польского общества было

наличие многочисленной и многоликой мелкой шляхты. Когда-то, во времена

Речи Посполитой, эта шляхта представляла собой класс мелких земельных

собственников, часто не имевших крепостных крестьян, но пользовавшихся

привилегиями господствующего сословия и оказывавших немалое влияние на

политическую жизнь страны. Теперь эта шляхта под влиянием экономического

развития и политических потрясений в значительной части своей утратила

землю и деклассировалась. Потерявшие землю шляхтичи превращались в

«разночинцев»: в приказчиков, экономов, писарей, чиновников, учителей,

служащих, ремесленников, инженеров, мелких предпринимателей и т. п.

Сохранявшие землю шляхтичи по своему материальному положению не отличались

от средних крестьян. Естественно, что новые условия бытия отражались и на

сознании. И хотя мелкая шляхта в массе своей не забывала о своем

происхождении и на многое смотрела по-шляхетски, значительная часть её уже

восприняла новые, демократические взгляды и стремилась к социальным и

политическим преобразованиям. Особенно интересовали ее вопросы

национального освобождения.

После незавершенной буржуазной революции 1848 г. в западных и северных

польских землях (как и во всей Пруссии) усилилась реакция. Революционное

движение было подавлено. Постепенно усилилось национальное угнетение:

употребление польского языка ограничивалось, в школах все чаще обучали на

немецком языке. Прусские власти помогали немцам приобретать землю и

заселять польские области.

В результате аграрной реформы развитие капитализма в сельском

хозяйстве шло по «прусскому» пути. Половина крестьян осталась без земли,

четвертая часть сидела на маленьких участках и лишь незначительная часть

оказалась зажиточной. Помещики продолжали господствовать, эксплуатируя

безземельных и малоземельных крестьян. Удовлетворенные социальной политикой

прусских властей, польские помещики занялись «органической работой», т. е.

обогащением самих себя, и отказались от борьбы за национальное

освобождение.

Указанные обстоятельства — репрессии прусских властей, аграрная

реформа — подорвали национально-освободительное движение в западных и

северных землях; здесь не было сколько-нибудь серьезной подпольной

организации.

В Галиции происходили подобные же процессы. Усилился гнет австрийской

бюрократии. Учреждения и школы онемечивались. Налоги на население резко

увеличились. Аграрная реформа осуществлялась исключительно в интересах

помещиков: безземельные крестьяне остались без земли, сервитутные права

крестьян отменялись, в деревне создалась самая многочисленная прослойка

крестьян с карликовыми наделами. Огромная масса беднейшего и безземельного

крестьянства продолжала страдать. В результате крестьянской нищеты в

1845—1856 гг. произошло даже сокращение населения на 6 % — еще большее, чем

в Царстве Польском. Классовый антагонизм в галицийской деревне оставался

острым и после реформы: крестьяне продолжали борьбу за землю и свои права.

Польские помещики, удовлетворенные социальной политикой австрийского

правительства, старались сохранить с ним хорошие отношения. Они стремились

к соглашению с монархией не только в интересах сохранения своего господства

над польскими крестьянами, но и в интересах сохранения своего господства

над Восточной Галицией — украинской. Среди украинской интеллигенции

усиливалось сознание единства Восточной Галиции со всей Украиной,

углублялась также симпатия к русскому народу. Польские помещики старались

ограничить применение украинского языка в школах Восточной Галиции и

расширить употребление польского. Социальная и национальная практика

польских помещиков в Восточной Галиции приводила к обострению польско-

украинских отношений в ущерб обоим народам и к выгоде австрийской монархии.

В начале 60-х годов польские помещики стали хлопотать о предоставлении

Галиции широкой автономии (сейма с решающим голосом, польской администрации

и школ на польском языке). Однако их автономия выглядела слишком по-

шляхетски и на сейме 1861 г. не нашла поддержки со стороны крестьянских и

украинских депутатов. Закосневшие в своем сословном консерватизме польские

помещики мешали даже развитию промышленности в стране, что и послужило

одной из причин крайней экономической отсталости Галиции.[26]

В силу указанных обстоятельств польское национально-освободительное

движение в Галиции переживало упадок. Многие деятели этого движения не

понимали крестьянства и сторонились его, ошибочно считая крестьян

приверженцами австрийского императора и противниками всех своих планов. Не

видели они опоры и в других слоях общества.

ПОДЪЕМ НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНОГО И КРЕСТЬЯНСКОГО ДВИЖЕНИЯ В ЦАРСТВЕ

ПОЛЬСКОМ В КОНЦЕ 50-х - НАЧАЛЕ 60-х ГОДОВ

Поражение крепостнической России в Крымской войне заставило царское

правительство вступить на новый путь — постепенных буржуазных реформ. После

заявления Александра II о необходимости отмены крепостного права

последовало смягчение цензуры, освобождение некоторых политических узников,

предоставление университетам некоторой автономии, разрешение на выезд за

границу для учения. В обществе зародились надежды на прогрессивные

преобразования, начались дискуссии о размерах и способах этих

преобразований.

Смягчение режима наступило и в Царстве Польском. Наместник Паскевич,

командовавший в годы войны русской армией на Дунае, вскоре умер. На его

место был прислан либеральный князь М. Д. Горчаков. Военное положение,

существовавшее в Царстве Польском с 1833 г., было отменено (хотя

административное управление страной по-прежнему оставалось в руках военной

власти). Польское общество стало ожидать скорых и больших перемен. Вначале

большинство надеялось на реформы сверху. Когда в мае 1856 г. Александр II

приехал в Варшаву, то его встретили с радушием.

Правда, намерения Александра II плохо гармонировали с настроениями

варшавян. Первое его обращение к представителям высшего общества,

пытавшимся заявить царю о своих весьма скромных пожеланиях (политическая

амнистия, введение местного самоуправления, открытие университета в

Варшаве), выразилось в охлаждающем возгласе: «Никаких мечтаний!» Царь

откровенно сказал полякам следующее: «Вы близки моему сердцу так же, как

финляндцы и другие русские подданные; но я желаю, чтобы порядок,

установленный моим отцом, не был изменен нисколько. А потому, господа,

отбросьте всякие мечтания! Я сумею остановить порывы тех, кто бы вздумал

увлечься мечтами. Я сумею распорядиться так, что эти мечты не перейдут за

черту воображения мечтателей. Счастье Польши заключается в полном слитии ее

с народами моей империи. То, что мой отец сделал, хорошо сделано и я его

поддержу... Верьте, что я имею относительно вас самые лучшие намерения. Вам

лишь остается помочь мне в решении задачи, а потому, повторяю еще раз,

оставьте всякие мечтания». [27]

Однако Александр II должен был исправлять кое-что из «содеянного» его

отцом в Царстве Польском так же, как необходимо было многое «исправлять» и

во всей Российской империи. Прежде всего был издан манифест об амнистии для

осужденных по политическим мотивам и для эмигрантов, кроме «закоренелых в

своей неисправимости», разрешивший им вернуться на родину. В течение

четырех лет в Царство Польское вернулось около 9 тыс. ссыльных и

эмигрантов.

Александр II вынужден был дать разрешение на открытие в Варшаве Медико-

хирургической академии, Сельскохозяйственного общества, а также воскресных

и ремесленных школ. Наконец, была смягчена цензура. Стало возможным издание

произведений даже таких писателей, как Мицкевич, имени которого нельзя было

раньше произносить под страхом наказания. Появились новые газеты и журналы.

Несмотря на то, что все эти уступки были скромные, они имели большое

значение для дальнейшего политического развития Царства Польского,

лишенного до этого времени и таких возможностей. Сам факт возвращения

ссыльных («сибиряков») и эмигрантов пробуждал общественное внимание, хотя

сами «сибиряки» были весьма умеренных взглядов и настроений. Медико-

хирургическая академия стала одним из активных очагов общественного

движения. Сельскохозяйственное общество, несмотря на свой помещичий состав,

будило национальный и общественный дух, так как казалось шляхетским и

мелкобуржуазным слоям своего рода национальным представительством: его

полугодовые собрания в Варшаве, на которые съезжались помещики со всех

частей Царства Польского, были в тогдашних условиях подобием сессий

польского сейма. В газетах и журналах постепенно начали появляться разного

рода «политические вольности». Польское общество медленно, по упорно

наступало на правительство, которое, выполняя указания царя, отнюдь не

спешило навстречу польским «мечтаниям».

Польская общественность уже не могла удовлетвориться только теми

учреждениями, на которые получила официальное разрешение. Появились

многочисленные «кружки», состоявшие главным образом из молодежи. Кружки

вначале не имели определенного политического характера, по они сыграли

огромную роль в деле оживления национально-освободительного и

демократического движения. В них вырабатывалась идеология этого движения,

создавались кадры его руководителей и будущая повстанческая организация.

Кружки не были вполне оформленными, часто распадались или перемешивались и

о большинстве из mix не сохранилось никаких документов.

Среди наиболее значительных кружков самым ранним был кружок в Школе

изящных искусств, возникший еще в 1856 г. Один из его участников, в будущем

член повстанческого правительства, Юзеф Яновский так описывает его: «Этот

кружок имел совершенно свободный и чисто товарищеский характер. Он не имел

никакой писанной или утвержденной программы или устава; принадлежавшие к

кружку не принимали никаких обязанностей, могли приходить или не

приходить... Мы собирались для совместного обмена мыслями и именно это

разнообразие взглядов и темпераментов, это столкновение мнений, часто прямо

противоположных, было весьма полезным». О его характере можно также судить

по составу его участников, среди которых были как будущие красные (Кароль

Новаковский, Яп Кужина, Адам Аснык, Францишек Годлевский), так и будущие

белые (Эдвард Юргенс и др.). Этот дружок, известный еще под названием

дружка Каплинского (по имени одного из его организаторов), был весьма

оживленным: на его еженедельных собраниях, на которые приходило иногда до

40 человек, происходили горячие дискуссии по самым различным вопросам.

Однако в 1860 г. кружок ввиду разнородности его состава стал распадаться,

его участники, посещавшие и раньше другие кружки, присоединялись к тем из

них, которые более соответствовали их политическим симпатиям.

Другим известным и видным кружком был студенческий кружок в Медико-

хирургической академии, возникший в 1858 г. Вначале кружок выдвигал задачи

материальной и учебной взаимопомощи. Наиболее видным его руководителем был

Ян Кужина, 25-летний сын провинциального полицейского, человек образованный

и способный, стремившийся уже в то время к созданию конспиративной

повстанческой организации. Весной 1859 г. кружок Кужины сумел организовать

студенческую политическую демонстрацию против учебной власти, неожиданно

издавшей постановление о проведении внеурочных экзаменов. Это постановление

преследовало цель провалить ненадежных в политическом отношении студентов и

исключить их. Под влиянием кружка две трети студентов (из общего числа 318)

организовали коллективный протест, выразившийся в одновременной подаче

заявлений об уходе из академии. Учебные власти встревожились, но своего

постановления не отменили. Были произведены аресты зачинщиков. Под

давлением репрессий студенты уступили и взяли обратно свои заявления.

Выступление студентов, вызвавшее большое сочувствие в демократических слоях

и недовольство в высших, закончилось исключением из академии наиболее

активных лиц, в том числе и Яна Кужины. Последний выехал в Париж, где стал

ближайшим сотрудником Людвика Мерославского. Во время указанного конфликта

студентов с учебной властью впервые появились в употреблении прозвища

«красных» и «белых»: «красными» стали называть сторонников решительной

борьбы с царскими властями, «белыми» — сторонников соглашения и легализма.

Студенческий кружок, временно ослабленный, снова окреп осенью 1859 г.

в связи с началом деятельности Кароля Маевского. Этому последнему суждено

было сыграть в движении тех лет значительную, при этом весьма двусмысленную

роль. Маевский, которому в то время было 26 лет, был человеком способным и

энергичным, расчетливым политиком и умелым организатором. За пять лет до

этого он окончил Сельскохозяйственный институт, затем занимался хозяйством,

а осенью 1859 г. поступил в Медико-хирургическую академию, намереваясь

заниматься научной работой. Маевский был против создания нелегальной

повстанческой организации в близком будущем. Он считал необходимым «не

горячиться, не спешить, но серьезно, деловито и настойчиво стремиться

прежде всего к тайному возрождению нации во всех одновременно

направлениях», а также склонять все классы «к единству и гармонии», ибо

«только этим путем можно достичь силы и влияния».

В академии Маевский организовал «Общество братской помощи», которое

имело свою кассу и библиотеку. На собрания студенческих групп академии

иногда приглашались учащиеся из других учебных заведений. Маевский старался

завоевать влияние в разных кругах общества. Он имел связи с некоторыми

городами Царства Польского и Познанской области, а также с Яном Кужиной в

Париже.

Третьим кружком, имевшим уже революционный характер и сыгравшим

наибольшую роль в подготовке повстанческих кадров, был кружок Янковского,

зародившийся также в 1858 г., но окончательно сложившийся в следующем году.

Нарциз Янковский, 30-летний сын волынского помещика, бывший офицер русской

армии, отличался горячим темпераментом и готовностью к немедленной борьбе с

царизмом. Янковский стремился объединить «разночинский» элемент

города: чиновников, ремесленников, служащих, писателей, купцов и т. д. Он

имел постоянную связь и со студентами. В конце 1859 г. по инициативе

Янковского между ним и Маевским начались переговоры о слиянии, которые и

закончились созданием общего комитета, известного под названием «Варшавской

капитулы». В состав этого комитета вошли Янковский, чиновник лютеранской

коллегии Болеслав Денель, литератор Станислав Кшеминский, банковский

чиновник Юлиан Верещинский (из кружка Янковского) и Кароль Маовский (из

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10