Лекции по курсу Культурология

сосуществования различных идеологий. В его “Диалогах о жизни италийских

отцов и о бессмертии души”, читаем: «К чему вся эта тщета мирских знаний,

какую пользу могут принести нам разъяснения грамматиков, которые способны

скорее развратить нас, нежели наставить на путь истины? Чем могут помочь

нам умствования философов Пифагора, Сократа, Платона и Аристотеля? Что

дадут песни нечестивых — Гомера, Вергилия, Менандра — читающим их? Какую

пользу, спрашиваю, принесут христианской семье Саллюстий, Геродот, Ливии,

историки-язычники? Могут ли Гракх, Лисий, Демосфен и Туллий соперничать

своим ораторским искусством с чистым и ясным учением Христа? В чем полезны

нам причудливые измышления Флакка, Солина, Варрона, Плавта, Цицерона».

Такого рода нетерпимость в области культуры, существенным элементом которой

является религия Христа, способствовала росту нетерпимости к инакомыслящим

единоверцам и впоследствии послужила одним из культурных оснований для

создания священной инквизиции. Значимость католической церкви обусловлена

была исключительным значением религии в средние века — она представляла

собой идеологическую форму внеэкономического принуждения, составлявшего

существенную черту классовых отношений в феодальном обществе. Религиозная

идеология была поставлена на службу идее бога, гарантировавшего

незыблемость существующего социального порядка, представляющего собой часть

космического, природного порядка.

27. Особенности средневекового искусства.

В XII—XIII вв. под влиянием школьного и университетского образования в

городах Западной Европы развивалась латинская литература (на церковные и

светские сюжеты): стихотворения с описанием природы и обличительные

произведения, осуждающие пороки духовенства. Особое место в этой литературе

занимала поэзия вагантов (vagantus (лат.) — “бродячие”), появившаяся в

Германии, Франции, Англии и Северной Италии. Расцвет поэзии вагантов совпал

с развитием школ и средневековых университетов; носителями этой поэзии были

бродячие студенты. Их вольнодумная, озорная поэзия была очень далека от

аскетических идеалов средневековья; ваганты шли по пути создания чисто

светской литературы. Они воспевали беспечное веселье, свободную жизнь:

“Бросим все премудрости, побоку учение, наслаждаться в юности — наше

назначение...” Очень остро в их поэзии звучали сатирические

антиклерикальные ноты; они резко обличали римско-католическую церковь: “Рим

и всех и каждого грабит безобразно; пресвятая курия — это рынок грязный!”

В XI—XII вв. оформился и был записан героический эпос, который до этого

передавался только в устной традиции. Героями народных сказаний были обычно

воины, защищавшие свою страну и свой народ; в эпических сказаниях

воспевались храбрость, сила, верность, воинская доблесть. Записанный в

условиях феодализма, героический эпос испытал на себе влияние рыцарских и

церковных представлений: героями эпоса всегда были преданные вассалы своих

сюзеренов, защитники христианства. Величайшим памятником французского эпоса

является “Песнь о Роланде”. Крупнейшим памятником немецкого героического

эпоса является “Песнь о Нибелунгах” (1200). В основе эпоса лежат древние

германские сказания времен “великого переселения”, историческая основа

произведения — гибель Бургундского королевства, разрушенного гуннами в 437

г.

В XI—XII вв. сложился морально-этический образ рыцаря, отличавшегося

светским характером, чуждым аскетизму. Рыцарь должен молиться, избегать

греха, высокомерия и низких поступков, он должен защищать церковь, вдов и

сирот, а также заботиться о подданных. Он должен быть храбрым, верным и не

лишать никого его собственности; воевать он обязан лишь за правое дело. Он

должен быть заядлым путешественником, сражающимся на турнирах в честь дамы

сердца, повсюду искать отличия, сторонясь всего недостойного; любить своего

сюзерена и оберегать его достояние; быть щедрым и справедливым; искать

общества храбрых и учиться у них свершению великих деяний по примеру

Александра Македонского. Этот образ получил отражение в рыцарской

литературе.

Рыцарская поэзия возникла на юге Франции, где сложился очаг светской

культуры в средневековой Западной Европе. В Лангедоке получила широкое

распространение лирическая поэзия трубадуров на провансальском языке. При

дворах феодальных сеньоров появилась куртуазная поэзия, прославлявшая

интимные чувства и культ служения “прекрасной даме”. Этот культ занимал

центральное место в творчестве трубадуров — провансальских поэтов, среди

которых были рыцари, крупные феодалы, короли, простые люди. Поэзия

трубадуров имела много самых разнообразных жанров: любовные песни (одним из

ярких певцов был Бернард де Вентадорн), лирические песни, политические

песни (наиболее яркие песни у Бертрана де Борна), песни, выражавшие скорбь

поэта по поводу смерти какого-либо сеньора или близкого поэту человека,

песни-диспуты на любовные, философские, поэтические темы, плясовые песни,

связанные с весенними обрядами.

Особое место в рыцарской литературе принадлежит стихотворной повести на

любовно-приключенческий сюжет, заимствованный из кельтских преданий и

легенд. Главная из них — история короля бриттов Артура и его рыцарей,

живших в V—VI вв. и собиравшихся за круглым столом. Из этих легенд

составился цикл романов, так называемый бретонский цикл о короле Артуре и

святом Граале.

Большую роль в развитии буржуазного романа сыграл французский поэт Кретьен

де Труа, создавший романы с таинственными приключениями героев,

заколдованными людьми, чудесными странами. У него были также произведения,

открывавшие новый мир глубоких человеческих чувств, к ним относится роман о

Тристане и Изольде, принадлежавший к кругу бретонских (кельтских) сказаний.

Популярность этого романа в европейской литературе ХП-Х1П вв. объясняется

тем, что центральное место в нем отводится земной, человеческой любви,

привлекавшей внимание средневековых поэтов. В целом можно сказать, что

рыцарская литература, несмотря на ее ограниченный характер, способствовала

развитию средневековой культуры, появлению интереса к личности человека и

его переживаниям.

Влияние церкви, пытавшейся подчинить себе всю духовную жизнь общества,

определило облик средневекового искусства Западной Европы. Основным

образцом средневекового изобразительного искусства были памятники церковной

архитектуры. Главной задачей художника было воплощение божественного

начала, а из всех чувств человека отдавалось предпочтение страданию, ибо,

по учению церкви, это — очищающий душу огонь. С необычной яркостью

средневековые художники изображали картины страданий и бедствий.

За время с XI по XII в. в Западной Европе сменились два архитектурных стиля

— романский и готический. Романские монастырские церкви Европы очень

разнообразны по своему устройству и украшению. Но все они сохраняют единый

архитектурный стиль, церковь напоминает крепость, что естественно для

бурного, тревожного времени раннего средневековья. Готический стиль в

архитектуре связан-с развитием средневековых городов. Главный феномен

искусства готики — ансамбль городского собора, который был центром

общественной и идейной жизни средневекового города. Здесь не только

исполнялись религиозные обряды, но происходили публичные диспуты,

совершались важнейшие государственные акты, читались лекции студентам

университетов, разыгрывались культовые драмы и мистерии.

28. Истоки Возрождения. Человек Возрождения.

Долгое время господствовал стереотип резкого противопоставления

средневековой культуры Запада и итальянского Возрождения. Средние века —

это, дескать, господство церковной догмы, отсутствие яркого развития науки

и искусства, мистика и мракобесие. Возрождение, наоборот, отбрасывает всю

эту “ночь” средневековья, обращается к светлой античности, к ее свободной

философии, к скульптуре обнаженного человеческого тела, к земной,

привольной и ничем не связанной свободе индивидуального и общественного

развития. Однако эта схема уже устарела, исследования свидетельствуют о

том, что культура Возрождения выросла на фундаменте средневековой культуры

Запада, что само Возрождение связано с переходом от аграрной культуры к

городской культуре. Культура Возрождения (Ренессанса) в ее общеевропейской

перспективе должна быть в своих истоках соотнесена с той перестройкой

феодальных общественно-политических и идеологических структур, которым

предстояло приспособиться к требованиям развитого простого товарного

производства.

Поскольку это относится к фундаментальным социальным связям, названные

сдвиги заключались в постепенном разрушении вассальной системы, основанной

на земельных дарениях, в возобладании денежной формы доходов класса

феодалов, в смене сюзеренитета — феодально-договорного характера

королевской власти (ее принцип — “первый среди равных”) королевской

властью, основанной на принципе публичного суверенитета. Ренессансная

культура основана на двух источниках — античное классическое наследие и

наследие столь презиравшихся гуманистами “темных веков” средневековья.

Фундаментальным здесь является антропоцентризм как структурообразующий

принцип новой системы культуры, как точка отсчета в шкале ренессансных

ценностей. Перемена была поистине поразительной: вместо столь характерной

для ортодоксии христианства постоянной заботы верующего о мире вечном,

потустороннем в мировидении гуманистов на первом плане оказалось сильнейшее

стремление человека к земной, прижизненной и посмертной славе. При

формальном сохранении традиционно-христианской интерпретации “великой цепи

бытия” в центре мироздания гуманистов истинно творческим началом бытия

оказывался не бог, а человек.

В этой связи следует указать на три специфические черты этого учения: 1)

“реабилитация” природы, а вместе с ней и через нее природы самого человека,

что в итоге привело у обожествлению природы и признанию человека

гармоническим единством телесного и духовного начал; 2) выдвижение на

первый план личного и деятельного основания категорий “достоинство” и

“добродетель”; 3) радостное мировосприятие, требование полноты жизни —

всеми чувствами, всеми способностями, гармония разума и страстей. И как бы

в противовес столетиями до этого звучавшему мотиву о “жалких условиях

человеческого существования”, “о презрении к миру” гуманисты настойчиво

подчеркивали прямо противоположную идею — о красоте и гармонии мира, о

достоинстве человека, не родовом и сословном, а сугубо личном, т.е.

потенциально идею о равной важности каждого индивидуального существования.

В развитом виде она уже представлена в трактате флорентийского гуманиста

Джаноццо Манетти “О достоинстве и превосходстве человека” (середина XV в.)

и с этих пор становится излюбленной темой гуманистической литературы.

Не менее интересной является и такая черта культуры Ренессанса, как ее

ориентированность на “омолаживание” и регенерацию времени. Конституирующим

элементом социально-художественного сознания эпохи Возрождения было

повсеместно распространенное чувство юности, молодости, начала. Его

противоположностью было образное понимание эпохи средневековья как осени.

Миф о юности имеет подобно другим мифам (счастливого детства, утраченного

рая и пр.) все черты изначального архетипа, который постоянно возрождается,

чтобы вернуться как идеальный образец в измененных ипостасях в разных

культурах и в разное время. Весьма мало культур, где выше ценятся зрелость,

опыт, прелести старости, чем юность.

В эпоху Возрождения высококультурная светская жизнь неразрывно связана с

чисто бытовым индивидуализмом, который был тогда стихийным, неудержимым и

ничем не ограниченным явлением. Для ренессансной культуры характерно

несколько ее бытовых типов: религиозный, куртуазный, неоплатонический,

городской и мещанский быт, астрология, магия, приключенчество и авантюризм.

29. Сакральное и светское искусство Возрождения.

Прежде всего, рассмотрим кратко религиозный быт, на котором сказался

стихийный разгул секуляризованного индивида. Ведь все недоступные предметы

религиозного почитания, требующие в средневековом христианстве абсолютного

целомудренного отношения, становятся в эпоху Возрождения чем-то очень

доступным и психологически чрезвычайно близким.

Одним из интересных бытовых типов Возрождения, несомненно, было

приключенчество, и даже прямой авантюризм, о чем свидетельствует знаменитая

поэма Людовика Ариосто “Неистовый Орландо” (1532). То, что эти бытовые

формы оправдывались и не считались нарушением человеческой нравственности,

в историческом смысле было чем-то передовым. Это был все тот же

возрожденческий стихийный индивидуализм, который здесь уже не связывал себя

с какими-нибудь возвышенными платоническими теориями, но который уже

начинал давать большую волю отдельным страстям и чувствам человека, правда,

еще не в их окончательной разнузданности и аморализме.

Далее, городской тип возрожденческой культуры, как это видно из французских

фабльо и немецких шванков и вообще из возрожденческой новеллы, изобилует

натуралистическими зарисовками предприимчивого и пробивного героя

восходящих плебейских низов, с глубоким сатирическим содержанием. В этих

новеллах критикуются тогдашние общественные язвы и особенно злоупотребления

и моральная расшатанность духовенства. Атеизм тоже не был возрожденческой

идеей, но антицерковность была самой настоящей возрожденческой идеей,

коренящейся в быту.

В эпоху Ренессанса возникла новая — первая современная - литература. В

заметке, озаглавленной “Различие положения в конце древнего мира (ок. 300

г.) ив конце средневековья (в 1453 г.)” Ф. Энгельс говорит о “могучем

литературном подъеме XIV в.”, а в его известной оценке места Данте в

истории культуры в качестве рубежа выступает 1300 г. Ренессансной

литературе приходилось вскрывать свойственное многим людям того времени

переплетение героического энтузиазма, титанической энергии и

разносторонности с чертами феодальными и с Хищничеством “первоначального

накопления”. Не случайно художниками Возрождения, особенно в Англии —

Кристофером Марле и Шекспиром, — была создана галерея персонажей,

исторических, легендарных, современных, у которых необузданный

индивидуализм перерастает в неслыханное злодейство. Завоеватель Тамерлан,

ростовщик Варавва у Марле, шекспировские короли — от Иоанна до Ричарда III,

многие частные лица — Эдмунд, Яго, Шейлок — отражают и воплощают жестокость

времени, злодейские умыслы, ранее не доступные средневековому

“патриархальному” варварству. “Первоначальное накопление” в эпоху

Возрождения было двойником исторического прогресса.

В миропонимании Возрождения важным рубежом является творчество Николло

Макиавелли. Индивидуалистическая антропоцентрическая концепция мира у него

сохранилась, но она претерпела серьезные уточнения. Рядом с проблемой

личности в произведениях Макиавелли встали проблемы народа, класса, нации.

Как почти все великие мыслители эпохи Возрождения, Макиавелли был подлинным

художником. В своей классической характеристике Возрождения Ф. Энгельс

поставил его имя рядом с именем Леонардо да Винчи, Альбрехта Дюрера и

Мартина Лютера. “Мандрагора” — одна из лучших комедий XVI в., а “Сказка о

Бельфагоре” не уступает весьма красочным рассказам Банделло. Но самым

значительным произведением Макиавелли стал преисполненный трагических

противоречий “Государь”. Музой Макиавелли была политика, причем реализм

политических концепций органически у него сочетался с реализмом

художественного метода. В его “Государе” политическая идеология и

политическая наука сплетаются в драматической форме “мифа”, своеобразной

антиутопии. Макиавелли считал нужным отделить политику, прежде всего от

христианской морали, которую он считал общественно вредной и даже

объективно безнравственной, ибо именно христианство “сделало мир слабым и

отдало его во власть негодяям”.

Одним из самых ярких явлений эпохи Ренессанса в традиционном изложении

обычно представляется гелиоцентрическая система Коперника и учение о

бесконечных мерах Джордано Бруно. Тем не менее, открытие Коперника было

передовым и революционным событием для последующих веков, но для Ренессанса

это было явлением не только упадка, но даже возрожденческого самоотрицания.

Дело в том, что Ренессанс выступил в истории западной культуры как эпоха

возвеличивания человека, как период веры в человека, в его бесконечные

возможности и в его овладение природой. Но Коперник и Бруно превратили

Землю в какую-то ничтожную песчинку мироздания, а вместе с тем и человек

оказался несравнимым, несоизмеримым с бесконечной темной бездной мирового

пространства. Возрожденец любил созерцать природу вместе с неподвижной

Землей и вечно подвижным небесным сводом. Но теперь оказалось, что Земля —

это какое-то ничтожество, а никакого неба и вообще не существует.

Возрожденческий человек проповедовал могущество человеческой личности и

свою связь с природой, которая для него была образцом его творений, а сам

он тоже старался в своем творчестве подражать природе и ее создателю —

Великому художнику. Но вместе с великими открытиями Коперника, Галилея и

Кеплера все это могущество человека рухнуло и рассыпалось в прах. Возникла

картина мира, в которой человек превратился в ничтожество с бесконечно

раздутым рассудком и самомнением. Таким образом, гелиоцентризм и

бесконечное множество миров не просто противоречили культуре Ренессанса, но

были ее отрицанием.

В недрах культуры Ренессанса сформировались в эмбриональном виде

мировоззрение и стиль барокко. Эпоха барокко наступила после глубокого

духовного и религиозного кризиса, вызванного Реформацией. В эту эпоху

своеобразный взгляд на человека и пристрастие ко всему театральному рождают

всепроникающий образ: весь мир — это театр. Для всех знающих английский

язык этот образ связан с именем Шекспира — ведь он взят из его комедии “Как

вам это понравится”. Но его можно найти во всех крупных произведениях

европейской литературы. Богатый порт Амстердам открыл в 1638 г. городской

театр, над входом в который можно было прочесть строки крупнейшего

голландского поэта Вондела: “Наш мир — сцена, у каждого здесь роль своя и

каждому воздается по заслугам”. А в соперничавшей с Голландией Испании

современник Вондела Кальдерон де ла Варка создал свой знаменитый шедевр

“Великий театр мира”, представляющий мир как сцену в истинно барочном

смысле.

Люди того времени всегда чувствовали на себе глаз божий и внимание всего

мира, но это наполняло их чувством самоуважения, стремлением сделать свою

жизнь такой же яркой и содержательной, какой она представала в живописи,

скульптуре и драматургии. Подобно живописным портретам, дворцы эпохи

барокко отражают представление их создателей о самих себе. Это панегирики в

камне, превозносящие добродетели тех, кто в них живет. Произведение эпохи

барокко, прославляя великих и их свершения, поражают нас своим вызовом и в

то же время демонстрируют попытку заглушить тоску их создателей.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10