Средневековый религиозный дуализм

Воскресив 12-летнюю дочь Иаира, исцелив 12 лет страдавшую, Он символически

указал на страдания 12-го эона - Софии”. Распятие не имело никакого

сотериологического значения, пневматический элемент отделился от Христа,

когда его привели к Пилату. Психический элемент страдал на кресте лишь

таинственно, изображая эон Иисуса.

Все духовные семена, посеянные Ахамот в душах людей через полученное

знание, достигнут своей полноты и освободятся от уз материи. Вместе с

демиургом, существом по своей природе добрым, но только ограниченным, они

поднимутся в оставленную Ахамот огдоаду и там найдут совершенное

успокоение. "В то же время скрытый в глубине вещей огонь прорвется наружу и

истребит и иликов и недостойных психиков и саму материю".

Качеством, обязательным для «избранных», Валентин, похоже, считал

самоконтроль, власть над собой. Вот пишет Климент:

Упомянув об одном из видов самоконтроля, связанным с укрощением

сексуального желания, невозможно не вспомнить также и обо всем

остальном, к чему стремится наша душа, потакая своим желаниям, и

вместо того, чтобы ограничиться необходимым, растрачивает себя в

стремлении к роскоши. Контроль над собою предполагает безразличие к

деньгам, удобствам, имуществу, пренебрежение к зрелищам,

способность обуздать свою речь и злые мысли. Именно по причине

утраты самоконтроля некоторые ангелы, влекомые силою вожделения,

упали с неба на землю. Валентин так говорит в своем письме к

Агатопу:

«Во всем проявлял он контроль над собой. Являя божественность

своей природы, Иисус ел и пил уникальным образом, не извергая пищу

обратно. Сила его самоконтроля была столь велика, что пища не

разрушалась внутри него, поскольку он сам не подвержен тлену».1

В целом система Валентина выражает оригинальную комбинацию

предшествующих гностических построений и эллинистической философии. В

гностицизме его школа была самой влиятельной. Во взгляде на природу Христа

последователи Валентина разделились на две школы. Одни называли себя

Анатолийцами (восточные), их центр был в Александрии. Они учили, что тело

Христа было только пневматическим. Другие, называвшие себя Италийцами

(западные), с центром в Риме, учили также и о психическом теле Христа. О

других особенностях и взглядах этих школ ничего не известно. Восточная

школа была активна в Египте, Сирии и Малой Азии. К ним принадлежал хорошо

известный гностик Марк, который изменил систему своего учителя Валентина

числовыми спекуляциями, фактически дав ей неопифагорейскую интерпретацию, а

также он ввел практику специальных культовых обрядов. Против Италийской

школы особенно выступал Ириней Лионский. Ее представителями были Птоломей,

система которого передана в полемике Иринея, и Гераклион, написавший первый

комментарии на Евангелие от Иоанна. Этим комментарием пользовались Климент

Александрийский и Ориген. Общие свидетельства о существовании гностической

школы Валентина, в основном в Египте, Сирии и Месопотамии, восходят к V

веку.

Говоря о гностицизме не следует забывать свидетельства философов

неоплатоников. Гностики пришлись не ко двору не только крепнущей в конце

второго – начале третьего века христианской церкви. Их заметили и не

одобрили философы, особенно платоники – причиной этого, по-видимому, было

то, что по многим пунктам учение Платона (как и идеалистическая философия

вообще) напоминает взгляды гностиков. Ведь Платон и все платоники учат, что

материальный мир лишь тень идеального мира; что тело – это темница души,

что спасение души – знании, а достичь истинного знания можно путем

освобождения души от тела; что подобное познается подобным, так что в

познании бога душа с ним соединяется, ибо родственна ему по природе;

говорил он также и о трех природах человека – духовной, душевной и

телесной. Большинство этих элементов можно найти и у Валентина, и у

Оригена, и в новонаходимых гностических папирусах. 1

Но платонизм представлял собой хотя и религиозную, но все же философию, и

его представители старались строить все свои утверждения, какими бы

фантастическими они не казались, на стройных и логичных доказательствах.

Гностицизм же был скорее религией, то есть основывался на откровениях,

мистических прозрениях своих пророков и на вере их последователей, и не

нуждался ни в доказательствах, ни в логическом обосновании. Сходство

концепций гностиков и неоплатоников казалось последним крайне неприятным и

досадным обстоятельством – не хватало еще, чтобы их, ученых мужей, могли

спутать с кучкой фокусников и шарлатанов! Неудивительно, что отец

неоплатонизма Плотин направил против гностиков свой единственный

полемический трактат и потребовал от своих учеников продолжения начатой им

самим работы.

Принципиально индивидуалистический и богемный характер гносиса не

позволил ему, в отличие от христианства или платонизма, оформиться в

цельное движение. Как результат, гностики оказались чужими и среди своих

(иудеев и христиан), и среди чужих (например, языческих философов).

Порфирий в Жизнеописании Плотина, 16 упоминает о гностиках, которые

посещали лекции Плотина. Говорит он следующее:

«Были среди них христиане, а также другие, сектанты, которые

начали [свое учение] ] с древней философии, такие как

последователи Аделфиона и Акулина, которые владели многочисленными

трактатами Александра Ливийского, Филокома, Демострата и Лида и

[на их основе?] сочинили «откровенные» книги Зороастра, Зостриана,

Никотея, Инородца, Месоса и им подобные. Ошибаясь сами и вводя в

заблуждение многих, они утверждали, что Платон не сумел понять

всей глубины умопостигаемой реальности. Плотин часто критиковал их

во время своих лекций, а также написал книгу, которую мы назвали

Против Гностиков. Нам же он оставил [опровергнуть] то, чего он не

касался. Амелий сочинил сорок книг против [трактата] Зостриан». 1

Трактат Плотина «Против гностиков» состоит из 18 небольших глав, в которых

он развивает свою аргументацию. Плотин половину своей работы тратит на

разоблачение формальных нестыковок и нелогичностей в построениях гностиков

– как будто сны и видения должны подчиняться требованиям логики, как будто

есть религия на Земле, которую можно назвать логичной! На самом деле

подвергать целесообразно подвергать логическому анализу только научное

знание – с целью выявления степени его достоверности. Что же до всех

вымыслов, будь то искусство или религия, они могут оцениваться только с

точки зрения их практической пользы. Но вернемся к Плотину. Он критикует

гностиков за то, что они вводят странные понятия типа paroikeseis изгнания,

antitypoi праобразы, metanoiai обращения и «гипостазируют» множество

сущностей. Плотина возмущает идея о злом демиурге – творце этого мира,

которого проповедовали известные ему гностики. И самое главное: согласно

Плотину, гносис – это не философия, в том смысле, что он нерационален и

нелогичен, поэтому вместо того, чтобы аргументировать свое мнение, гностики

предпочитают высмеивать чужое:

«Они лучше бы ясно высказали свое собственное мнение, как это

подобает философам…, вместо того, чтобы высмеивать [мудрых],

почитаемых знающими с древности, уверяя, что сами они чем-то лучше,

чем греки».

Плотин выступает в защиту греческой культуры и философии, идеалам которых

гностики наносят большой урон:

Ибо, если разобраться, часть своего учения они позаимствовали у

Платона; все "новое", посредством которого они создают свою

собственную философию, к истине отношения не имеет.

Это из Платона они взяли "кару", "реки преисподни" и переход из

тела в тело; а для разнообразия в Царство Разума они ввели:

Подлинное Существование, Принцип-Разум, Второго Творца и Душу.

Неправильно поняв прочитанное, они придумали, что существуют: один

Ум, который пассивно включает в себя все существующее, другой —

отдельно существующий ум, предвидящий, и третий — проектирующий

Вселенную (хотя в качестве творящего Принципа этим проектирующим

Умом они подменяют Душу) и они думают, что, по Платону, это третье

существо и есть Творец.

Они абсолютно неверно истолковали теорию Платона о методе

творения и во многих других отношениях обесчестили его учение:

они, как нам следует понимать, смогли проникнуть в Природу Разума,

в то время как Платону и всем остальным блестящим учителям это так

и не удалось.

Если же вернуться к задаче этой работы, то есть к выделению гланых общих

элементов в воззрениях гностиков, то мы их видим перечисленными и здесь.

Например:

Они утверждают, что снизошедшая Душа увидела и осветила уже

существующую Тьму. Тогда откуда же возникла эта Тьма? Если они

говорят нам, что к созданию Тьмы привело падение Души, то тогда

очевидно, что Душе было некуда падать; причиной падения была не

Тьма, но природа самой Души. Стало быть, теория относит весь

процесс к изначальной неизбежности: вина присуща Первичным

Сущностям.

Эпикур отрицает Промысел Божий и говорит, что удовольствия и

наслаждения — это все, что нам осталось; но учение, которые мы

здесь обсуждаем, еще более развратно; оно критикует Промысел Божий

и самого Господа; оно с презрением относится к любому, известному

нам закону; древнюю добродетель и все, что сопутствует ей, оно

подвергает насмешкам, чтобы на этой земле не осталось ничего

милого; оно подрывает корни упорядоченной жизни и праведности,

которая изначально присуща нравственному человеку и доведена до

совершенства мыслью и самодисциплиной: все, что делает нас

благородными человеческими существами, попрано.

В сущности, эта школа обречена, ибо пренебрегает добродетелью; в

ней вы не найдете и намека на интерес к ней; нам не говорят, что

такое есть добродетель и какие бывают ее разновидности; ни слова в

ней нет о тех благородных и многочисленных рассуждениях на эту

тему, которые оставили нам мыслители древности; нам не сообщают

также из чего она слагается, или каким образом ее можно достигнуть,

как следует обращаться с Душой, как ее очистить.

Здесь мы видим упоминания о радикальном дуализме гностиков, типичном для

многих из них равнодушии к вопросам морали, и о других характерных для них

взглядах. Перечислив те логические неувязки, которые Плотин нашел в учениях

гностиков, он заканчивает свой трактат метафорой, которая иллюстрирует

принципиальное отличие неоплатоников от гностиков, проявляющееся в

отношении тех и других к окружающему миру:

Иными словами: два человека живут в одном величественном доме: один

из них недоволен его конструкцией и его Архитектором, но, тем не

менее, не желает его покинуть; другой не жалуется, считает, что

Архитектор был абсолютно прав, и весело ждет того дня, когда он

сможет покинуть этот дом, ибо он ему больше будет не нужен;

недовольный воображает себя умнее и полагает, что он более готов к

тому, чтобы покинуть этот дом, потому что он научился повторять, что

стены — это всего лишь бездушные камень и дерево и поэтому это место

никогда не сможет стать настоящим домом; он не понимает, что

отличается от спокойного жильца только тем, что не может примириться

с неизбежностью. До тех пор, пока мы обладаем телами, мы должны

населять места, приготовленные для нас могучим и творящим безо

всякого усилия создателем — нашей доброй сестрой Душой (Всеобщей

Душой) с ее огромной созидательной силой.1

б) СОЧИНЕНИЯ ГНОСТИКОВ

Долгое время сведения об учении гностиков можно было почерпнуть только из

сочинений христианских писателей, которые их критиковали и всячески ругали.

По этим сочинениям трудно составить объективное мнение о воззрениях

гностиков, поскольку, движимые желанием опорочить оппонентов и врагов

церкви, христианские епископы могли искажать их мысли и высказывания, и

даже приписывать им то, чего они не говорили и не писали.

Поэтому, по-настоящему углубиться в проблему, познакомиться с воззрениями

гностиков стало возможно после открытия в 1945 году в Египетском городе Наг-

Хаммади библиотеки христиан-гностиков, найденной на месте древнего

Хенобоскиона в Верхнем Египте. В III - IV вв. христианские группы, жившие в

этом районе, собрали свои "священные" книги, отражавшие основные положения

их учения и наиболее ими чтимые. Интересно отметить, что это собрание

относится примерно к тому же времени, что и канонический список Ветхого и

Нового заветов на греческом языке, составленный в Нижнем (Северном) Египте.

Возможно, в противовес ортодоксальным христианам, египетские христиане-

гностики решили отобрать свой "канон".

Произведения, найденные в Хенобоскионе, относятся к разным жанрам.

Здесь есть рассуждения о происхождении мира, догматические трактаты,

диалоги, апокалипсисы, наконец, евангелия. Гностическая литература из

Хенобоскиона написана на коптском языке. Но это не оригиналы, а переводы

более ранних греческих текстов.

Существование библиотеки христианских гностиков в Египте не случайно: в

этой римской провинции начиная примерно со второй четверти II в. было

довольно много замкнутых христианских общин, живших преимущественно в

Верхнем Египте - в районе Ахмима, Асьюта, Хенобоскиона.

В начале своего распространения в Египте христианство проникает, по-

видимому, прежде всего в Александрию - крупнейший город и порт. Со II в. к

христианству стали примыкать и египтяне - жители отдаленных сельских

местностей. Распространение христианства, часто именно в его гностическом

понимании, среди сельских жителей Египта было связано с особенностями их

положения, с теми пассивными формами борьбы, которые они применяли против

власть имущих, с традициями египетских верований, оказавших влияние на

гностические учения.

Египет был присоединен к Риму в 30 г. до н. э. В наследство римлянам от

последних египетских царей, не способных вести сколько-нибудь действенную

политику, досталось расстроенное хозяйство. Оросительная система, без

которой невозможно было заниматься земледелием, находилась в плачевном

состоянии. Римские правители пытались восстановить и улучшить египетскую

ирригационную систему, но только для того, чтобы иметь возможность собирать

как можно больше податей с египетских крестьян. Египет был одним из

основных поставщиков хлеба в Рим и Италию. Сборщики податей не

останавливались ни перед чем, чтобы выколотить из земледельцев подати.

Бедность крестьян, преследование их за недоимки и бегство их в страхе перед

наказанием были явлениями массовыми. В одном из папирусов II в. сообщается,

что в каком-то селе "люди большей частью исчезли, ибо раньше в селе людей

было 85, теперь же [число их] уменьшилось до 10, а из них 8 человек ушло".

Уходили из деревень, не имея возможности уплатить подати, уходили, боясь

наказания за участие в стихийных выступлениях. Так, в другом папирусе (тоже

II в.) говорится об амнистии тем, кто бежал из родных мест из-за прошедшей

смуты и "тогдашней их нужды".

Куда было деваться беглецам? Они становились бродягами, нанимались в

батраки, попадали в кабальное рабство. Римские власти боролись с

бродяжничеством. Многие беглецы поэтому вступали в тайные религиозные

общины, селились в уединенных, труднодоступных местах. Среди таких общин

были и общины гностиков. Со II в. в Египте появляются первые монашеские

секты. 1

Именно в уединении они стремились "освободиться" от мира и обрести то

душевное состояние, которое позволило бы им достичь мистического "познания

божества". Конечно, далеко не все сложные построения гностиков об эманациях

божества, о плероме, эонах были доступны выходцам из египетских деревень.

Но поскольку египтянину II в. вся жизнь казалась злом и несчастием, идея

гностиков о том, что мир создан по ошибке или просто является творением

злых сил, была понятна многим людям того времени. В результате, с одной

стороны, близость некоторых представлений и выражений, которыми

пользовались христиане-гностики, к египетской религии и магии, а с другой

стороны, общие для населения всей Римской империи поиски нового пути

религиозного спасения приводили в ряды гностиков в Египте людей самого

разного социального положения. Сложный состав египетских групп христиан-

гностиков в известной мере отразился и на характере литературы, найденной в

Хенобоскионе. Здесь были и философские трактаты, и произведения,

сохранившие (хотя и в переосмысленном виде) древнюю христианскую традицию,

и сочинения, наполненные магическими формулами. Из-за недостатка места и

времени мы не можем рассмотреть все эти произведения, но остановимся на

некоторых из них.

Трактат о душе (Nag Hammadi, Codex II 6), приписываемый Симону Магу,

повествует о душе, которая утратила свою целостность и превратилась в

шлюху. Вначале душа наслаждается своею погруженностью в мир и с радостью

доверяется и отдается каждому, кто пожелает владеть ею. Однако постепенно

удовольствие сменяется мукой: ее любовники не оправдывают ее доверия,

предают и обманывают ее.

…наглецы перебрасывали ее друг другу и осквернили ее. Одни пользовались ею

насильно, другие же убеждали ее ложным даром. Одним словом, они оскверняли

ее. Она потеряла свою девственность и стала блудодействовать своим телом и

отдавалась каждому, думая о каждом, кто соединится с ней, что это ее муж.

Она познает вкус предательства и измены. Ее дети, зачатые «с кем попало»

рождаются уродами, поскольку они лишены причастности к полноте. Терзаемая

стыдом и раскаянием, она впервые вспоминает или, скорее, догадывается о

том, что заслуживает большего и ее место не здесь. Она обращается

неизвестно к кому с просьбой спасти ее – и неожиданно для себя получает

ответ! Тогда она начинает томительно ждать спасителя, мучаясь сомнениями в

том, что она действительно получила ответ и, опасаясь не узнать его,

поскольку не помнит, как он выглядит. Она мечется, «подготавливая брачное

ложе». Однако когда спаситель приходит, в ней возникает воспоминание о

свете, который ее покинул, и она таинственным образом узнает его.

Соединившись вместе, они «становятся одной плотью». В этом заключается

вызволение из плена и воскресение из мертвых. Душа, говорит автор трактата,

женской природы и даже имеет матку, причем, «восстановление» ее

сопровождается выворачиванием матки изнутри наружу так, что она начинает

напоминать мужской половой орган. Образ этот зрительно ясен: поскольку

небесный спаситель, в отличие от земных любовников, овладевает душей

изнутри, то и влагалище должно быть обращено вовнутрь. Таким образом,

мужское и женское начала превращаются в единую сущность – андрогин,

восстанавливая былую целостность.1

Здесь выражена базовая идея: спасение обусловлено гносисом, который

является знанием особого рода, передающимся половым путем. Буквально,

спаситель «познает» душу и она принимает в себя дар гносиса – семя высшей

природы. Сексуальная (или, в более христианизированном варианте,

сельскохозяйственная) терминология подобного рода очень характерна для

гностических трактатов. Образ заблудшей души также универсален: в Гимне

Наассенов у Ипполита душа, заблудившись и став блудницей, погружается в

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8