Шумерская и Вавилонская мифология и религия.

увеличил оплату крестьянам, работавшим на храмовых угодьях. По его словам,

он

издал законы, которыми избавлял граждан Лагаша от долговой кабалы,

насилия,

воровства, убийства, грабежа и разорения. «Чтобы сирота и вдова мужу, силу

име-

ющему, не предавались - с богом Нингирсу Урукагина слово это установил». В

надписях Урукагины есть выражения, из которого можно установить, что он

первый утвердил такой порядок в Лагаше.

Установление амаги - свободы или права - было для Урукагины актом религи-

озным. Согласно надписи, в этом он следовал «божественному закону»,

который

исходил от бога Нингирсу.

События в Лагаше не могли не беспокоить царя соседнего города Уммы, -

Лугальзаггиси уже давно стремился установить свою гегемонию в Шумере.

Пред-

видя враждебные действия, Уракагина поспешно стал укреплять свою

метрополию.

Он возвёл в центре Лагаша мощную крепость Гирсу и, как говорит историк,

«со-

здал себе условия подобно Гильгамешу, строителю стен Урука, подобно

Фемисто-

клу, строителю стен Афин, подобно Неемии, строителю стен Иерусалима, для

ве-

дения самостоятельной политики, не считаясь со своими соседями». Если до

сих

пор он носил традиционный титул энси, т. е. жреца-правителя, то теперь

Урукаги-

на принимает титул лугаля, т. е. царя.

На второй год правления Урукагины войска Лугальзаггиси выступили против

Лагаша. Царь Уммы решил уничтожить опасный очаг новшеств и заодно присо-

единить Лагаш к своей державе. Тем не менее сразу разбить Урукагину не

уда-

лось. Из одного плохо сохранившегося текста можно заключить, что воины

Лугаль-

заггиси дважды совершали набег на Лагаш и дважды вынуждены были вернуть-

ся ни с чем.

Военные действия продолжались несколько лет. На седьмой год правления

Урукагины более сильный противник взял верх. Его войско опустошило область

Лагаша, ограбило храмы, перебило множество народу.

Неизвестный писец этого времени, оплакивая судьбу Лагаша, утверждал, что

завоеватели совершили большой грех против бога Нингирсу. «Могущество, при-

шедшее к ним, будет у них отнято, - предрекал он. - Царь Гирсу Урукагина

не

грешен в этом». Последние слова вызывают догадку, что шумерский

«царь-осво-

бодитель» не погиб вовремя разгрома, а сумел удержаться в своей цитадели

Гир-

су. О дальнейшей судьбе его ничего не известно.

6

Не успел ещё Лугальзаггиси закрепить плоды своей победы, как оказался сам

перед лицом опасного противника. Прошло очень немного времени с того дня,

когда Лагаш был подвергнут разгрому, и предсказание шумерского писца свер-

шилось. Лугальзаггиси был наголову разбит и казнён Саргоном - царём

Аккада, области, где преобладало семитическое население.

Аккадцы, соотечественники Саргона, уже давно усвоили основы шумерской

культуры, пользовались их клинописью, строили храмы по их образцам, ввели

в свой пантеон шумерских богов. Семиты дольше других народов сохраняли

древ-

нее единобожие. Аккадцы именовали Бога - Господин, Бэл. Но постепенно к

ним проникли шумерские культы, только имена богов были семитизированы. Ана

- стали называть Ану, Энки - Эа, Энлиля - Элилем, Инанну - Иштар, Утута -

Шама-

шом, Нанну - Сином и т.д.

Личность Саргона произвела большое впечатление на современников. Подобно

древним царям Гильгамешу и Этане он стал героем народных легенд.

Саргон был энергичным правителем и неутомимым воином. Выходец из про-

стой городской семьи, узурпатор, пробившийся к трону силой, он сумел

сломить

сопротивление шумеров и объединил в одном государстве население всей юж-

ной Месопотамии. Саргон впервые заменил ополчение регулярным войском, с

ко-

торым он дошёл до Малой Азии и сирийского побережья. Он величал себя «ца-

рём четырёх стран света».

Аккадский властитель выступал как ревностный почитатель богов, однако был

совершенно независим от жреческих кругов. Он умел, когда хотел, быть

покрови-

телем искусства и торговли, отстраивал старые года, но если сталкивался с

непо-

виновением - был беспощаден. В отличие от египетских фараонов, которые

вели

своё происхождение прямо от богов, Саргон не скрывал того, что был

незаконно-

рожденным подкидышем и принадлежал к дикому городскому племени, всего он

достиг собственными силами под покровительством богов.

Угодливые царедворцы воздавали самозванцу неслыханные почести. Некото-

рые из них называли своих детей Саргонили, что значит - «Саргон - мой

бог». Встать на египетский путь Саргону было не трудно. Но это сделали его

потом-

ки. Существует мнение, что благодаря расширившимся связям с иноземцами мо-

нархи саргоновской династии усвоили египетское царепоклонство. Доказать

это невозможно. Известно только, что при внуке Саргона Нарамсине (ок.

2250 г.) земля

Сеннаарская впервые получила «божественного царя». Перед именем Нарамсина

во всех надписях ставится знак божества. Монарх теперь не только «царь

Акка-

да» и «царь четырёх стран света», но он и «могучий бог». На барельефах

Нарам-

син является уже, подобно фараону, великаном с головой, увенчанной рогами

- сим-

волом божества.

Неизвестно, как было встречено это обожествление деспота. Вероятно,

просто-

му народу оно могло импонировать, т.к. зримый бог - это нечто куда более

поня-

тное, чем бог, обитающий в высях неба. Но предания свидетельствуют о том,

что

духовенство священного города Ниппура резко противилось обожествлению На-

рамсина. Столкновение царя со жрецами привело к жестокой расправе и разру-

шению храма Энлиля в Ниппуре.

Вскоре после смерти Нарамсина (ок. 2150 г.) страна была завоёвана

варварами,

спустившимися с гор. Население Сеннаара к тому времени было очень смешан-

ным. Шумерский язык сохранился лишь в богослужении, а в быту люди говори-

ли на аккадском наречии. Шумеры - народ, заложивший основы мировой цивили-

зации, - уходили с исторической сцены. Уходили незаметно, бескровно,

растворяясь

в многоплеменном населении Месопотамии. Около 2050 г. их древний город Ур

в последний раз переживает расцвет и даже приобретает господствующее поло-

жение. Но будущее окончательно переходит к новым семитическим племенам.

Ма-

ленькое население Вавилона ждёт уже своего часа.

Аккадский период и «шумерский ренессанс» - эпоха гегемонии Ура - были зна-

чительной вехой в истории развития человеческого духа. Выдвижение

узурпато-

ров, варварские нашествия, далёкие военные и торговые экспедиции - всё это

спо-

собствовало пробуждению личности, обостряло самосознание, разрушало

«коллек-

тивные представления». Человек чувствовал себя уже не просто членом рода,

об-

щины, храмового города, а активной индивидуальностью. Искусство получает

но-

вые стимулы. Мастеров уже интересует не просто тип, обобщённый образ чело-

века, а конкретная личность, индивидуальный портрет. В это время созданы

такие

шедевры, как царский портрет из Аккада (вероятно, Саргона) и портреты

вельмож

из города Мари.

Обострение самосознания усугубляло ощущение трагичности судьбы человека.

Произведения литературы этого времени, которые вводят нас в духовный мир

шумеро-аккадцев, отмечены печатью безнадёжности, в них господствует

чувство тщеты людских усилий.

У египтян была надежда на бессмертие. В Сеннааре её не было. Правда, суще-

ствовали какие-то смутные представления о том, что участь людей за гробом

за-

висит от их земных дел, но эти представления были слишком неопределёнными,

чтобы влиять на жизнь. На пути человека стояли непреложные законы

Вселенной, и ему оставалось только склониться перед ними.

Поэма об Адапе рассказывает о герое-полубоге, который был благодетелем

людей. В борьбе со стихиями Адапа всегда выходил победителем и однажды да-

же переломал крылья южному ветру за то, что тот опрокинул его лодку.

Разгне-

ванный поступком Адапы, небесный бог Ану вызвал его на суд. Отец героя,

муд-

рый бог Эа, советует Адапе заручиться поддержкой богов-привратников и

явить-

ся на суд в чёрной траурной одежде в знак своего раскаяния. Адапа должен

быть

осторожен и не прикасаться к пище и питью, которые ему предложит Отец бо-

гов, ибо это отрава - «пища смерти и питьё смерти».

Адапа в точности выполнил наставления отца. Но Эа при всём своём хитро-

умии оказался недальновидным. Отец богов не только простил Адапу,

явившего-

ся с повинной, но и решил даровать ему бессмертие. Он предложил герою «пи-

щу жизни и воду жизни», однако Адапа, памятуя наставления Эа, отказался от

них.

Тогда Отец богов сказал: «Возьмите его и спустите на землю!» Так из-за

неле-

пой случайности , по недоразумению, лишился Адапа бессмертия.

В другой легенде, сложенной в городе Кише, повествуется о великом царе

Этане, который захотел добыть магическую траву омоложения. Трава эта росла

в самой высокой точке Вселенной. С помощью Шамаша - бога Солнца - Этана

нашёл гигантского орла, который согласился поднять царя в высочайшие

облас-

ти мира.

Поэма даёт картину стремительного полёта и ощущение всё увеличивающейся

высоты. Вот земля уже кажется холмом, а океан - рекой, вот она уже стала

вели-

чиной с лунный диск, а море - с корзину, и, наконец, после многих часов

полёта земля почти исчезла из виду, и океан стал неразличим… Ужас объял

Этану, и он

взмолился, чтобы орёл вернул его на землю. Но в этот миг силы оставляют

ог-

ромную птицу… Конец поэмы не сохранился. Очевидно, Этану постигла судьба

Икара.

Только в греческой драме, у Софокла и Еврипида, мы видим подобный апо-

феоз рока, так ясно проведённую мысль о бесплодности борьбы человека с

Неве-

домым.

7

Поэмы об Адапе и Этане - это ещё прелюдия. Высшей точки мысль о нево-

зможности побороть мировые законы достигла в сказаниях о царе Гильгамеше.

В Аккадскую эпоху неведомый поэт положил легенды о нём в основу большого

эпического произведения «Об увидевшем всё».

Герой поэмы - легендарный царь Урука Гильгамеш - могучий и отважный ви-

тязь. Он не знает соперников, он презирает богов и людей. Он -

сверхчеловек, «на

две трети бог».

Гильгамеш намеренно наделён автором небывалым могуществом, чтобы тем

острее можно было почувствовать его бессилие перед общечеловеческой

участью.

Гордый и дерзкий мятежник, тиран и угнетатель, царь Урука стал в тягость

не- бу и земле. Жители города стонут под его деспотическим правлением.(

Это тоже

характерная черта эпоса: мотивы протеста против тирании не исчезают в

литера-

туре Двуречья со времени Урукагины).

В один прекрасный день молитвы людей и жалобы богов услышаны. Верхов-

ный бог Ану посылает на землю соперника Гильгамешу, чтобы сломить его гор-

дость. Это Энкиду - дикий, обросший шерстью великан, который живёт со

зверя-

ми в пустыне и вместе с газелями ходит на водопой: он охраняет животных от

охотников, разрушает ловушки, а шумных многолюдных городов чуждается. В

его

лице как бы сама природа должна показать своё превосходство Гильгамешу.

Но бесстрашного царя не пугает первобытный исполин. Он подсылает к Эн-

киду блудницу, которая пленяет дикаря и приводит его в город. Здесь два

тита-

на сталкиваются лицом к лицу. Они бросаются друг на друга, но скоро

понима-

ют, что их силы равны. Гильгамеш и Энкиду заключают союз дружбы.

Эта встреча и дружба сделали Гильгамеша другим человеком. Вместо жестоко-

го тирана мы видим теперь человека, одушевлённого мыслью облегчить жизнь

лю-

дям. Он хочет «всё злое изгнать из мира».

Узнав, что доступ в кедровые леса невозможен из-за живущего там чудовища

Хумбабы, Гильгамеш предлагает другу уничтожить его, чтобы жители родного

го-

рода могли беспрепятственно добывать редкую древесину.

Но Энкиду пугает это предприятие. С некоторых пор его мучит необъяснимая

тревога. Ему снятся зловещие сны и гнетёт предчувствие близкой гибели.

Ничего

доброго не предвещают и гадания. Вместе со старейшинами Урука Энкиду отго-

варивает Гильгамеша от похода, рассказывает ему о чудовищной силе Хумбабы,

о его громоподобном рёве и пламенном дыхании. Но Гильгамеш не желает ду-

мать о смерти. Ведь человек всё равно обречён, так не лучше ли

позаботиться о

том, чтобы после тебя осталась добрая память?

Кто, мой друг, вознёсся на небо?

Только боги с Солнцем пребудут вечно,

А человек - сочтены его годы.

Что бы он ни делал - всё ветер!..

Если паду я - оставлю имя:

«Гильгамеш пал в бою со свирепым Хумбабой!»

Кажется, герой совсем не смущён тем, что всех людей ждёт гибель, а

напротив,

в этом находит себе ободрение для подвига. Его утешает, что он может

«оставить

имя», но, очевидно, смерть рисуется ему как нечто далёкое и его не

касающееся.

Друзья отправляются в путь и достигают границ таинственного кедрового

леса,

где бродит Хумбаба по проложенным им тропинкам. Бог солнца Шамаш - их со-

юзник; он помогает им сразить грозного противника. И в дальнейшем успех

со-

путствует богатырям. Они бросают вызов богам и уничтожают исполинского бы-

ка, посланного на них небожителями.

Гильгамеш оскорбил богиню Иштар, и это не прошло ему даром. Она отомс-

тила ему. В самый разгар торжества и побед над богатырями разражается

несча-

стье. Сбылись тревожные предчувствия Энкиду : тяжёлый недуг сокрушает

непо-

бедимого. И через двенадцать дней он уже лежит перед своим товарищем непо-

движный, бездыханный, сражённый неумолимой смертью…

Гильгамеш почти обезумел от горя. Куда девалась его былая заносчивость и

презрительное отношение к думам о смерти? Он рыдает, рвёт свои роскошные

ку-

дри, в отчаянии срывает с себя одежды. Он неотступно сидит у тела, пока на

нём не проступают следы тления. Тогда наконец он убеждается, что всё

кончено.

Долго и безутешно оплакивает Гильгамеш друга. Он велит сделать золотую

статую умершего и предаёт его земле с царской пышностью. Но всё это не

при-

носит ему успокоения. Внезапно ему на ум с ужасающей ясностью приходит

мысль о том, что и его ожидает такая же участь, что и Энкиду. Тоска и

страх смерти охватывают всё его существо, и он убегает один блуждать по

пустыне.

Наконец он чувствует, что не в силах больше томиться, и решается на свой

последний и самый великий подвиг: найти секрет бессмертия. Ему известно,

что

далеко на востоке живёт его праотец Утнапишти - единственный человек,

кото-

рый получил вечную жизнь. К нему-то и решается отправиться царь Урука.

Путь в страну Утнапишти труден и опасен: смельчака ожидают разнообразные

препятствия, свирепые хищники и чудовища стерегут заповедные дороги. Но

ни-

что не может остановить человека, за которым по пятам гонится призрак

смерти.

Он пробирается через пустынные и мрачные области, истерзанный и изнемогаю-

щий выходит к берегу Океана. Там его встречает морская нимфа Сидури,

которая

пытается отговорить Гильгамеша от бесплодных поисков:

Гильгамеш, куда ты стремишься?

Жизни, что ищешь, - не найдёшь ты!

Боги, когда создавали человека,

Смерть они определили человеку,

Жизнь в своих руках удержали.

Ты же, Гильгамеш, насыщай свой желудок,

Днём и ночью будешь ты весел,

Праздник справляй ежедневно,

Днём и ночью играй и пляши ты!

Гляди, как дитя твою руку держит,

Своими объятьями радуй супругу -

Только в этом дело человека!

Эти слова удивительно напоминают египетскую «Песнь арфиста», в них - сим-

вол бездумного гедонизма, который привлекал многих людей в прошлом и

насто-

ящем. Но для Гильгамеша увещанья Сидури - пустой звук. Он даже не

удостаива-

ет её ответа и лишь настойчиво требует указать путь к Утнапишти.

И вот герой переправляется через Океан, по которому не проходил никто из

смертных. После двухнедельного странствия он встречается наконец со

старцем

и открывает ему своё сердце: мысль об умершем друге не даёт ему покоя:

Так же, как он, и я не лягу ль,

Чтобы не встать во веки веков?

Он рассказывает о всех преградах, которые преодолел, лишь бы добраться до

человека, стяжавшего бессмертие.

Утнапишти уверяет Гильгамеша, что его жажда вечной жизни досталась ему от

богов, сродником которых он является. Но так как он - не бог, то ему нужно

примириться с неизбежным. Он утешает Гильгамеша почти теми же словами, ка-

кими сам герой ободрял когда-то своего друга. Он говорит о всеобщности

разру-

шения и распада:

Разве навеки мы строим дома?

Разве навеки мы ставим печати?

Разве навеки делятся братья?

Разве навеки ненависть в людях?

Разве навеки река несёт полные воды?

Стрекозой навсегда ль обернётся личинка?..

Спящий и мёртвый друг с другом схожи -

Не смерти ли образ они являют?..

Этот мрачный панегирик смерти ещё больше погружает Гильгамеша в уныние.

Он спрашивает Утнапишти, каким путём он, единственный из людей, достиг

бес-

смертия. Старец рассказывает ему о том, как он спасся во время великого

потопа и как боги даровали ему вечную жизнь. Таким образом, его судьба -

случайное исключение.

В конце беседы Утнапишти предлагает Гильгамешу подвергнуться испытанию.

Он должен победить сон в течение шести дней и семи ночей, и тогда, быть

мо-

жет, он сможет победить в себе силу смерти. Но Гильгамешу это испытание не

под силу: сражённый сном, он засыпает как мёртвый.

Разбитый и разочарованный, он собирается в обратный путь. Но Утнапишти

сжалился над ним и поведал о подводном растении, которое хотя и не даёт

бес-

смертия, но делает человека всегда молодым. Не медля ни минуты, Гильгамеш

бросился в водоём и через него попал в Океан, на дне которого росла трава

юности.

Торжеству его не было конца, когда он поднялся с растением в руках. Он

мечтал о том, что даст вкусить от травы юности всему своему народу. Но

увы,

и здесь он потерпел поражение: коварная змея, учуяв запах травы,

проглотила её,

когда Гильгамеш беззаботно купался…

Так кончились попытки человека обрести бессмертие. Приближаясь к стенам

родного Урука, Гильгамеш пытается утешить себя тем, что его трудами

воздвигну-

ты могучие городские стены из обожжённого кирпича, что его дела будут

гово-

рить о нём потомству.

8

Но уже переписчики поэмы хорошо понимали, что это жалкое утешение. Они

могли легко убедиться в том, что крепкие стены ненадолго переживают своих

строителей. Поэтому один из писцов добавил к эпосу часть другой древней

пес-

ни о Гильгамеше. В этой песне рассказывается о том, что Энкиду пал жертвой

неосторожности. Посланный в Преисподнюю по поручению Гильгамеша, он не вы-

полнил его наставлений и остался в царстве мёртвых навсегда. Богатырь

вымали-

вает у бога Эа позволения увидеть хотя бы тень Энкиду, чтобы узнать правду

о

тайне смерти, познать сокровенный Закон Земли.

Страницы: 1, 2, 3