Монашество в Буддизме

были: боевые искусства, переписывание текстов, каллиграфия, сбор подаяний,

заучивание сутр(особенно в древнем Китае, до прихода 28-го общебуддийского

патриарх Бодхидхармы, внесшего своеобразные новшества (см. ниже)) и,

конечно, занятия «сложномыслием», доведенные до логического предела.

2. Структура управления и ведение хозяйства.

Монастыри имели определенное управление.

Дзэн-буддийским храмом управляло три лица (яп. «санго»). 1) «Дзёдза»

(досл. «[сидящий] на верхнем месте») соотносится с санскритским «стхавира»

— главным монахом в храме, назначавшимся церковными властями. Он руководил

послушниками, а также вел все храмовые дела. Кандидатуру на эту должность

обычно выбирали из числа наиболее авторитетных, отличавшихся высокими

добродетелями монахов. 2) «Тэрасю» (или «дзисю»)—«хозяин храма». Также

главное лицо в храме, но назначавшееся правительством, а не церковью 3).

«Ина» (искаженная транслитерация санскритского «крмадана») ведал общими

вопросами административного характера.

Государственный контроль осуществлялся через трех должностных лиц—«сого»:

«содзё» и «содзу», а также «рисси» (досл. «учитель заповедей»), следившим

за дисциплиной у монахов. Дела буддийской церкви находились в ведении

одного из управлений («гэмбарё») «министерства» — ведомства по делаем знати

и государственных церемоний («дзибусё).

Что касается ведения хозяйства, оно было аналогично «китайскому» и

«индийскому» ( см. ниже ).

В китайских документах из Восточного Туркестана, как и в дуньхуанских

документах, упоминаются саньган - «три руководящих начала», осуществляющих

правление монастыря. Это sthavira — «старейшина», «председатель»;

viharasvamin — «глава», «настоятель монастыря, осуществлявший надзор за

мирскими деяниями монахов»; karmadana — «третье должностное лицо

монастырского руководства, ведавшее монахами, их духовной жизнью,

наставник». Они подписывали монастырские документы.

В монастырских документах на «тохарском В» языке записи о раздаче монахам

муки для выпечки хлеба или, может быть, хлеба из этой муки (текст допускает

двоякое толкование) свидетельствовали о существовании двух представителей

монастырского руководства, в том числе «старший общины» и второй — один из

хозяйственных управляющих.

Внутренняя монастырская жизнь регулировалась «karmadana». Он наблюдал за

постройкой монастыря, регулировал ежедневные занятия монахов, устанавливал

время и порядок проведения церемоний, ударял в колокол, следил за

изготовлением пищи. Очень важным лицом был сычжу. Для ведения монастырского

хозяйства, в том числе финансов, отчетности, организации ремонтных и

сельскохозяйственных работ из числа монахов назначался на год «управляющий

делами монастыря». В начале года он отчитывался перед собранием монахов.

Монастырское имущество в Индии распадалось на два вида: ритуальное,

включавшее статуи, священные книги, одеяния монахов и т.д., и неритуальное,

куда входили жилые помещения монастыря, хозяйственная утварь, поля, сады,

скот, обслуживавшие монастырь слуги.

Монастыри часто имели большое хозяйство, владели полями, садами, стадами

— буддийская церковь становилась крупным земельным собственником. В Китае

сады наряду с полями служили для монастырей источником немалого дохода. В

монастырских документах на тохарском языке встречается титул одного из

монастырских руководителей pancavatika — «наблюдающий за пятью родами

инжировых деревьев», также, вероятно, «смотритель монастырских садов».

В некоторых случаях имелись стада баранов. В индийских монастырях для

руководства сельскохозяйственными работами в отдаленных поместьях монахи

избирали из своей среды управляющего. На длительное время он поселялся в

таком поместье. Судя по документам монастыря в Мазартаге, опубликованным

Э.Шаванном и датированным около 720 г., такой управляющий организовывал

работы, осуществлял оплату труда работников. В частности, называются работы

по проведению (или «просверливанию») канала в горах, другие

сельскохозяйственные работы. Документы из Турфана свидетельствуют, что

монастыри в Индии владели и лошадьми. Сообщается о шестнадцати лошадях

«Монастыря Восточной ступы». Монастыри также имели мельницы и

маслодавильни.

Монастырское хозяйство могли обслуживать, как это было в Дуньхуа-не

зависимые от монастыря крестьяне-чанчжу байсин. Об их роли в производстве и

о статусе свидетельствует следующий дуньхуанский документ: «... Жилые

строения и поля, которые находятся на территории (монастырей), так и за ее

проделаем, получены в дар от верующих и предназначены для (обеспечения)

пищей и имуществом монахов. Все (прикрепленные к монастырям) дворы вместе с

их домочадцами, которые почтительно пожалованы (монастырям) дарителями,

навечно предназначены служить в монастырских подворьях и заниматься

поддержанием (накоплением) имущества называются "чанчжу" ... Отныне и

впредь ни один из предметов, которые относятся к "чанчжу", начиная с иголки

и кончая былинкой, включая сюда людей от младенцев и стариков, не

разрешается никому (ни под каким предлогом) даже прикрываясь чьей-либо

властью или авторитетом, отчуждать, а также брать (или отдавать) в залог

или продавать. Если начнутся такие, кто не подчинится этому правилу, то ...

будут подвергнуты суровому наказанию. Предметы, которые относятся к

"чанчжу", будут возвращены в монастырь...». «Чанчжу байсинам разрешается

заключать браки только в своем роду».

У монастырей имелись зависимые люди со статусом рабов. Китайцы обозначали

их двумя терминами: собственно рабы (нубэй) и «слуги» (цзя-янь), В их

обязанности входила уборка территории монастыря. Кроме того, они исполняли

обязанности истопников, садовников, сторожей и несли иные службы в

помещениях. Во время сборки урожая они работали на полях и в садах.

Часть своих земель монастыри, например Турфанский (Дэнъайсы), сдавали в

аренду. При этом типе арендных отношений аренда оформлялась равноправным

двусторонним соглашением, и это не влекло за собой зависимости арендатора

Представление о монастырском хозяйстве дает документ-прошение об

освобождении от чакэ (общественная или государственная трудовая повинность,

а также натуральные или денежные налоги), поданное турфанским монастырем

Дэнъайсы. Вот его весьма красноречивый текст: «Наш вышеназванный монастырь

впал в бедность. У его населения поля, которыми оно обладает, опять

сократились. Рабов у монастыря немного. Монахи и послушники остались без

хлеба. Уже в течете ряда лет его недостает на пропитание членов (их) семей

Добывание средств для существования полностью зависит (от количества)

земли…».

Значительную статью доходов монастырей составляли сборы и пожертвования,

торговля предметами культа и т.д. По некоторым данным, отдельные китайские

монастыри только от торговли священными атрибутами в два священных дня -

полнолуние и новолуние - получали доходы, которых им хватало на два месяца.

Существуют сведениями о том, что в связи со смертью близких богатые миряне

делали значительные пожертвования монастырям, включающие деньги, ткани и

изделия из них, различные предметы, дарили даже лошадей.

Монастыри были своеобразными банками, которые осуществляли и

ростовщические операции. Известны написанные по-китайски контракты о

займах, выданных монастырями Хотана каким-то знатным женщинам. При

просрочке установленной даты возвращения, как было оговорено в письменном

контракте, монастырь имел право конфисковать залог и продать его. Можно

предположить, что монастыри занимались и другими операциями, в частности

торговлей.

В свою очередь, монастыри производили значительные траты при закупке

различной провизии (в том числе - готовых изделий, например гладких

пирожков) и предметов, при оплате за работу слугам, особенно мастерам-

ремесленникам, покупке бумаги, кисточек для письма и т.д. Большие средства

уходили на поддержание добрых отношений со светской властью. Так, например,

один индийский буддийский монастырь в связи со смертью крупного

военачальника в качестве дара преподнес 23 куска шелковой ткани (уплатив за

их покупку 3910 монет) и также повозку с одеждой для покойника.

Согласно китайским источникам, монастырь в Мазар-таге (около 720 г.)

расходовал около 15 тысяч монет ежемесячно или около 200 тысяч монет в

год". Вся хозяйственная деятельность, в частности денежные траты, тщательно

фиксировались в различных реестрах, ведомостях, контрактах, расписках и

т.д., многие из которых сохранились.

Среди монастырских хозяйственных документов на «тохарском В» есть записи

о раздаче хлеба или муки для его выпечки (текст допускает оба толкования);

о получении крупных сумм, покупках, расходах, перечни даров, в том числе

царских.

Среди монахов были очень богатые люди, занимавшиеся финансовыми

операциями, в частности ростовщичеством. Так, например, монах Цянь-ин из

монастыря Хугосы в 782 г. дал в долг солдату Ма Лин-чжуану тысячу монет. В

письменном договоре фиксировался ростовщический процент из расчета сто

монет ежемесячно. В заклад солдат отдавал свое имущество, включая скот. В

случае невыплаты это имущество должно служить компенсацией монаху-

ростовщику. Воистину драконовские условия! Нередко займы были натуральными.

Можно понять чувства китайского историка Лу Ю (1125-1210), который много

позже писал о такой практике: «В настоящее время монахи в храме самовольно

устроили хранилище, берут в заклад деньги и наживаются на прибыли.

Называется это чжаншэнку. Вот до какого зла и низости /они/ дошли»

Вся практика находилась в полном противоречии с доктринальными

буддийскими установлениями. Как в индийской «Винае», так и в ее китайских

переводах буддийским монахам запрещалось «принимать участие в торговых

сделках, обрабатывать поля, строить здания, держать рабов и разводить

домашних животных». Фактически все это не соблюдалось. Экономическая жизнь

монастырей развивалась, несмотря на определенную специфику, в русле

экономической жизни страны в целом.

Вывод: В организации управления и ведении хозяйства все три направления

имеют много общих черт. Буддийским храмом традиционно управляло три

персоны, с тем лишь отличием, что в Японии все три назначались либо

церковной властью, либо государством, в не на выборной основе; плюс

специальные должностные лица — представители гос.власти.

Хоз.деятельность: буддийская церковь (так же как католическая,

христианская и т.д.) являлась крупным феодалом, обладала большими

земельными угодьями, зависимыми людьми со статусом рабов, занималась

финансовыми операциями: сдачей земель в аренду, ростовщичеством, торговлей.

3. Взаимоотношения с правительством.

В Японии правительство старалось предотвратить любую деятельность

буддийской церкви, направленную на внешний мир, без санкции государственной

власти, т. е. опасалось бесконтрольного влияния буддийской идеологии на

население. Следует сказать, что система государственного контроля оказалась

весьма эффективной. В Японии ещё в VII в. начались публичные чтения «Сутры

золотого света» и «Сутры о человеколюбивом царе». В решении проблемы

управления страной на основе «Закона Будды» в этих сутрах отчетливо

проявляются теократические тенденции: подчинение «земного царя» носителю

учения Будды—монаху (т. е. в конечном счете буддийской церкви). Тем не

менее, в японском буддийском мире очень долго (вплоть до начала IX

столетия) не появлялось собственных доктрин теократического государства. В

течение всего нарского периода буддийская церковь оставалась

государственным институтом; члены ее общин регулярно читали и толковали

«Конкомё-кё» и «Нинно-кё», но противоречия между изложенными в сутре идеями

и собственным реальным положением монахи в большинстве своем, очевидно, в

полной мере не осознавали. Тамура объясняет это явление отсутствием

долголетней традиции внедрения буддийской идеологии в японское общество и

большей, чем в Китае, стабильностью императорской власти.

Активное участие высшего буддийского духовенства в государственных делах

после переворота Тайка, а также поездки на континент монахов-«стажеров»,

где они могли узнать о борьбе одних буддийских общин за независимость от

правительства и , пренебрежении светской властью другими, стимулировали

появление у некоторых японских монахов стремления действовать вразрез

официальной политике. Историю буддизма периода Нара Д. Цудзи делит на два

этапа —до и после «порчи» монахов — и границу между ними проводит

приблизительно на рубеже 40-х годов VIII в. «Порча» монахов выражалась в

противопоставлении себя светской власти, причем формы такого

противопоставления были самые различные: от несоблюдения храмовых

предписаний до нарушения основополагающих установок государственного

контроля над церковью (в частности, запрещения распространять среди

населения буддийскую веру) и стремления высшего духовенства сосредоточить в

своих руках не только духовную, но и светскую власть. Однако следует

подчеркнуть, что в нарский период эта тенденция проявлялась достаточно

стихийно на уровне отдельных буддийских деятелей и не подкреплялась

идеологической доктриной. Кризис в отношениях между государством и

буддийской церковью, возникший в 70—80-х годах как следствие активности на

политической арене монаха Доке, отчетливо выявил недовольство светской

власти монашеством. С точки зрения Конина, Камму и «курировавших» их родов

(Ваки, позже Фуд-ивара), «порча» монахов в эти годы особенно усилилась. Из

«Секу Нихонги», «Руйдзю сандайкяку» и других источников следует, что

претензии светской власти к буддийскому монашеству сводились в основном к

двум моментам.

1. Ослабление контроля над отбором кандидатов в монахи и монахини и их

повседневной жизнью со стороны провинциальных административных органов,

несмотря на то что несоблюдение ,монашеством правил, регулирующих его

деятельность, приобрело широкие масштабы.

2. Расширение буддийскими монастырями и храмами своих земельных владений,

чему соответствующие должностные лица не препятствуют Кроме того, .в конце

VIII в. стало пустой формальностью запрещение строить «частные» храмы (т.

е. полностью независимые от государства буддийские центры).

Следует сказать, что рост независимости монашества от гражданских властей

и усиление материального могущества буддийской церкви имели для

центрального правительства отрицательное значение не только в политическом,

но и в экономическом плате. Обратной стороной не регулируемого сверху

увеличения количества обитателей монастырей и храмов было сокращение числа

рабочих рук на государственных наделах (напомним, что в то время

господствующей формой землевладения были наделы) и, следовательно,

уменьшение доходов в казну, что, безусловно, не могло не беспокоить двор.

Меры, осуществленные правительством в конце нарского периода и были как

раз направлены на то, чтобы прервать процесс обособления буддийской церкви

от государства.

Первым шагом, предпринятым Конином в этом направлении, было

переформирование высшей духовной иерархии и выбор на высшие должности

верных двору людей. В 77 г. специальным указом вводились должностш шести

«учителей авторитета [Закона Будды] и ритуала» (яп. «шгиси»), в прерогативу

которых входило руководство церемошиями пострижения в монахи. В следующем

году правительство назначило десять «учителей меднтации»( яп. «дзэндзи»),

подобно тому, как в 645 г. ко двору были приближены десять «учителей

страны». Десять «дзэндзш» день и ночь находились в императорском дворце,

служили во «внутреннем храме», во время чтения «Сутры золотого света»

выполняли роль декламаторов (ян. «докуси»).

«Учителя» состояли на полном государственном обеспечении: в услужение

каждому из них было дано по два мальчика и определен ежедневный рисовый

паек—2 сё ( сё был в то время равен примерно 1,9 л, что было совсем не

мало. Конин возвысил известных буддийских монахов (Хо-сина, Какусюпа,

Дзикуна и др.), бывших в оппозиции к Доке, а по существу — к его

предшественнице на троне. Заметим, что и десять «дзэндзи» были отобраны из

числа оппозиционных Доке и его покровительнице священников.

Обеспечив себе таким образом опору (правда, весьма относительную) в лице

высшего буддийского духовенства, правительство издало ряд указов,

непосредственно касавшихся монашества. В 779 г. вышло постановление о

поименной переписи монахов и монахинь с целью установления их «истинного

числа». Регистрация по именам членов монашеского ордена, выявление

«мертвых» имен (т. е. тех, кто ко времени переписи скончался или по каким-

либо причинам не проживал в храме, к которому был приписан) облегчало

пресечение самовольного пострига без ведома «дзиоурё».

Одновременно «дзибурё» издало указ о запрещении находиться в столице

монахам и монахиням из «кокубундзи» и высылке их из Нара в соответствующие

монастыри. Примёрно через месяц появился новый указ, согласно которому

диплом буддийского священника (яп. «когэн») должен был выдаваться только

тем, кто обладает требуемыми знаниями буддийской догматики и философии, а

также [моральными достоинствами, т. е. правительство стремилось ограничить

не контролируемое им увеличение числа монахов и сократить до минимума

появление в храмах самовольно принявших постриг. В 782 г. (уже во время

травления Камму) было запрещено без разрешения властей принимать на

вакантные места в «кокубундзи» жителей провинции, в которой находился

данный монастырь. Были предприняты меры и экономического характера: дарение

земель храмам в «вечное пользование» стало трактоваться по

правительственному указу от 780 г. как дарение на одно поколение (яп.

«итидай»). В 784 г. было запрещено дарить или продавать «поля с постройками

на них» храмам, расположенным в столице, а храмам — сдавать в аренду дома;

в следующем году было запрещено монастырям иметь в качестве собственности

горы и леса.

Таким образом, в середине VIII в. намечаются противоречия между

буддийской церковью и государственной властью, максимально обострившиеся в

70—80-е годы, после устранения с политической арены Доке. Возвышение и

падение этого монаха в 60-х годах — яркая страница в истории японского

буддизма.

Говоря о взаимоотношениях правительства и буддийской церкви в конце VIII

— начале IX в., следует добавить, что кризис так и не был полностью

ликвидирован. Из Хэйана в Нара посылались высшие сановники (в частности, из

клана Фудзива-ра) инспектировать контролировать деятельность духовенства в

храмах прежней столицы (которые в начале IX в. оставались крупнейшими в

стране), что вызывало широкое недовольство у лидеров шести школ.

Известно, что как только буддизм появился в Китае, на него обрушились

нападки и гонения, которые, то затухая, то разгораясь с новой силой,

фактически не прекращались вплоть до нового и новейшего времени. С самого

начала главными инициаторами этих нападок и гонений, как правило, были

Страницы: 1, 2, 3, 4