Культурология и теория цивилизаций

предопределен собственной внутренней логикой, да и то лишь

«вероятностным» образом лишь тот или иной отдельный цивилизационный

процесс. Как внутри каждой цивилизации образующие ее подсистемы

собственным взаимодействием создают «логику» ее развития, так и на

уровне всемирной истории логика развития создается взаимодействием

составляющих данный процесс элементов. Только здесь элементами

(подсистемами) являются отдельные цивилизации. Их-то взаимодействие и

снимает момент неопределенности, присутствующий в каждом цикле

исторического процесса, определяя направление дальнейшего развития

через те конкретные взаимодействия подсистем, которые реализуются на

данном этапе исторического процесса.

На мой взгляд, в основу решения данной проблемы следует положить

трактовку понятия «всемирная история». Или она едина в том смысле, что

в ней имеется некая универсальная для всех составляющих ее подсистем

логика развития по принципу движения от низшего к высшему, т.е.

присутствует понятие прогресса, трактуемого как процесс всеобщий,

универсальный, направленный на унификацию развития всех составляющих

человечества, на сведение их к единому формационному типу. Данный

подход можно назвать универсалистским, унификационным. Если во

всемирной истории нет универсальной линии развития, то, наоборот,

существуют линии развития достаточно обособленные, определяемые

собственной внутренней логикой развития и в этом смысле относительно

независимые от других подобных линий. Тогда всемирная история

выступает как процесс и результат взаимодействия таких обособленных,

качественно специфических линий развития.

При таком подходе понятия «низшего» и «высшего» становятся

относительными. Каждая цивилизация имеет свое собственное, внутреннее

социальное пространство и время. Единое же «всемирно-историческое»

пространство и время складывается лишь как результат взаимодействия

этих цивилизаций, как некий процесс и результат этого взаимодействия,

базовой характеристикой которого является не предопределенность, а

самоопределяемость, т. е. определенность, которая вырастает из самой

себя, из самого процесса становления и развития. Поэтому всемирная

история есть процесс, который открыт в своих возможностях и

определяется лишь собственной историей.

В современной духовной культуре Западной цивилизации можно

выделить два полюса, качественно взаимодополняющих единое

цивилизационное мировоззрение – либерализм и коммунизм. Это,

безусловно, противоположности, но именно как противоположности они

едины, и их цивилизационное единство хорошо проявляется в рамках

философии истории. Их расхождения сводятся к различиям в понимании

ценностных ориентиров и, соответственно, «высшей стадии» европейского

исторического процесса, однако они едины в понимании его общемирового

значения.

В этом смысле для либерального мировоззрения высшей стадией

развития является капитализм, и именно капитализм как тип формации,

как высшая стадия развития является сущностной характеристикой самого

процесса исторического развития, показателем степени цивилизованности

того или иного конкретного общества. По существу – показателем

воплощенности в этом обществе полноты и логики исторического развития,

с точки зрения которой оценивается все остальное: и предыдущее в

рамках собственной «чистой» линии цивилизационного развития и во всей

окружающей ее «исторической периферии».

В этом смысле для коммунистического мировоззрения высшей стадией

развития является коммунизм, в рамках которого только и начинается

«подлинная история», и в этом смысле именно коммунизм является

сущностной характеристикой самого процесса исторического развития,

показателем степени цивилизованности того или иного конкретного

общества. По существу – показателем воплощенности в этом обществе

полноты и логики исторического развития, с точки зрения которой

оценивается все остальное: и предыдущее в рамках собственной «чистой»

линии цивилизационного развития и во всей окружающей ее «исторической

периферии».

Идея стадиальности в такой трактовке понятия цивилизации

органически связана с идеей универсальности цивилизации. Поэтому

данный подход и может обозначаться также как универсалистский или

абсолютистский. По существу, речь идет о существовании во всемирной

цивилизации не просто единого цивилизационного процесса, но единого

цивилизационного процесса, сводимого к тому, что с точки зрения других

социально-исторических субъектов выступает лишь как одна из мировых

цивилизаций. Фактически, здесь всемирная история редуцируется к логике

становления и развития одной из «крупных единиц» всемирной истории,

причем все остальные измеряются и «оцениваются» лишь степенью

воплощенности в них имманентных характеристик данной якобы «истинной»

цивилизации.

Теория "локальных цивилизаций"

К числу наиболее представительных теорий цивилизаций относится

прежде всего теория А.Тойнби (1889—1975), который продолжает линию

Н.Я. Данилевского и О.Шпенглера. Его теория может считаться

кульминационным пунктом в развитии теорий «локальных цивилизаций».

Монументальное исследование А. Тойнби «Постижение истории» многие

ученые признают шедевром исторической и макросоциологической науки.

Английский культуролог начинает свое исследование с утверждения, что

истинной областью исторического анализа должны быть общества, имеющие

как во времени, так и в пространстве протяженность большую, чем

национальные государства. Они называются «локальными цивилизациями».

Таких развившихся «локальных цивилизаций» Тойнби насчитывает

более двадцати. Это - западная, две православных (русская и

византийская), иранская, арабская, индийская, две дальневосточных,

античная, сирийская, цивилизация Инда, китайская, минойская,

шумерская, хеттская, вавилонская, андская, мексиканская, юкатанская,

майя, египетская и др. Он указывает так же на четыре остановившиеся в

своем развитии цивилизации - эскимосскую, момадическую, оттоманскую и

спартанскую и пять «мертворожденных».

Однако сразу возникает вопрос: почему некоторые общества, подобно

многим примитивным группам, становятся неподвижными на ранней стадии

своего существования и не складываются в цивилизации, тогда как другие

достигают этого уровня? Ответ Тойнби таков: генезис цивилизации нельзя

объяснить ни расовым фактором, ни географической средой, ни

специфической комбинацией таких двух условий, как наличие в данном

обществе творческого меньшинства и среда, которая не слишком

неблагоприятна и не слишком благоприятна.

Группы, в которых налицо эти условия, складываются в цивилизации.

Группы, не обладающие ими, остаются на доцивилизованном уровне.

Механизм рождения цивилизаций в этих условиях сформулирован как

взаимодействие вызова и ответа. Среда намеренно неблагоприятная

непрерывно бросает вызов обществу, общество через свое творческое

меньшинство отвечает на вызов и решает проблемы. Такое общество не

знает покоя, оно все время в движении, благодаря движению оно рано или

поздно достигает уровня цивилизации.

Возникает и второй вопрос: почему четыре цивилизации

дальнезападная христианская (ирландская), дальневосточная Христианская

(несторианская в Средней Азии), скандинавская и сирийская развивались

ненормально и родились мертвыми. Тойнби пытается понять, отчего пять

цивилизаций (полинезийская, эскимосская, кочевая, спартанская и

оттоманская) застыли в своем развитии на ранней стадии, тогда как

остальные успешно развивались.

Рост цивилизации, по мнению ученого, отнюдь не сводится к

географическому распространению общества. Он не вызывается им. Если

географическое распространение с чем-нибудь положительно связано, то

скорее с задержкой развития и с разложением, чем с ростом. Подобным же

образом рост цивилизаций не ограничивается и не вызывается техническим

прогрессом и растущей властью общества над физической средой. Какого-

то четкого соотношения между прогрессом техники и прогрессом

цивилизации культуролог не признает.

Тойнби считает, что рост цивилизации состоит в прогрессивном и

аккумулирующем внутреннем самоопределении или самовыражении

цивилизации, в переходе от более грубой к более тонкой религии и

культуре. Рост — это непрерывное «отступление и возвращение»

харизматического (богоизбранного, предназначенного свыше к власти)

меньшинства общества в процессе всегда нового успешного ответа на

всегда новые вызовы среды внешнего окружения.

Интересна мысль Тойнби о том, что растущая цивилизация — это

постоянное единство. Ее общество состоит из творческого меньшинства,

за которым свободно следует, подражая ему, большинство — внутренний

пролетариат общества и внешний пролетариат варварских соседей. В таком

обществе нет братоубийственных схваток, нет твердых, застывших

различий. В результате процесс роста представляет собой рост

целостности и индивидуального своеобразия развивающейся цивилизации.

И еще один, третий вопрос: как и почему цивилизации

«надламываются, разлагаются и распадаются»? Не менее 16 из 26

цивилизаций сейчас «мертвы и погребены». Из оставшихся в живых десяти

цивилизаций - полинезийская и кочевая находятся сейчас при последнем

издыхании; а семь из восьми других в большей или меньшей степени — под

угрозой уничтожения или ассимиляции нашей западной цивилизацией. Более

того, не менее шести из этих семи цивилизаций обнаруживают признаки

надлома и начавшегося разложения.

Упадок, как считает Тойнби, нельзя приписать космическим

причинам, географическим факторам, расовому вырождению или натиску

врагов извне, который, как правило, укрепляет растущую цивилизацию.

Нельзя объяснить его и упадком техники и технологии, ибо во всех

случаях упадок цивилизации является причиной, а упадок техники —

следствием или симптомом первого.

Сам упадок — это не единовременный акт, а весьма длительная

стадия, которая, согласно Тойнби, состоит из надлома, разложения и

гибели цивилизаций. Между надломом и гибелью цивилизации нередко

проходят столетия, а иногда и тысячелетия. Так, например, надлом

египетской цивилизации произошел в XVI в. до н.э., а погибла она

только в V в. н.э. Период между надломом и гибелью охватывает почти

2000 лет «окаменевшего существования», «жизни в смерти». Но как бы

долго это ни длилось, судьба большинства, если не всех, цивилизаций

влечет их к конечному исчезновению, раньше или позже. Что касается

западного общества, то оно, видимо, по Тойнби, обнаруживает все

симптомы надлома и разложения. Но все же он считает, что мы. можем и

должны молиться, чтобы нам не было отказано в отсрочке, причем просить

ее вновь и вновь с сокрушенным духом и сердцем, полным раскаяния.

Подробный анализ повторяющихся моментов, симптомов и фаз упадка

цивилизаций дается в разных томах исследования Тойнби. Здесь можно

коснуться только некоторых. Творческое меньшинство, опьяненное

победой, начинает «почивать на лаврах», поклоняться относительным

ценностям, как абсолютным. Оно теряет свою харизматическую

привлекательность, и большинство не подражает и не следует ему.

Поэтому приходится все больше и больше использовать силу, чтобы

контролировать внутренний и внешний пролетариат. В ходе этого процесса

меньшинство организует «универсальное (вселенское) государство»,

подобное Римской империи, созданной эллинистическим господствующим

меньшинством для сохранения себя и своей цивилизации; вступает в

войны; становится рабом косных установлении; и само ведет себя и свою

цивилизацию к гибели.

Именно в такие периоды «внутренний пролетариат» отделяется от

меньшинства и часто рождает «универсальную (вселенскую) церковь»,

например, христианство или буддизм, как свою собственную веру и

установление. Таким образом, нетворческие силы общества совершают

творческий акт.

Это, вообще говоря, одно из многочисленных противоречий в системе

Тойнби. Когда «универсальное государство» господствующего меньшинства

рушится, «универсальная церковь» внутреннего пролетариата (например,

христианство) служит мостом и основанием для новой цивилизации,

отчужденной и в то же время дочерней по отношению к прежней.

А как поступает в такой ситуации внешний пролетариат? Стремится

врасти в старую цивилизацию? Отнюдь, нет. Он организуется и начинает

штурмовать падающую цивилизацию. Таким образом, раскол входит в тело и

душу цивилизации. Он приводит к росту распрей и братоубийственным

войнам... Раскол в душе обнаруживает себя в глубоком изменении

настроенности и поведения членов разлагающегося общества. Он ведет к

возникновению четырех типов личностей и «спасителей»: архаистов,

футуристов (спасителей с мечом), отреченных и безразличных стоиков и,

наконец, преображенного религиозного спасителя, нашедшего опору в

сверхчувственном мире Бога.

В такие времена чувство затерянности в потоке, чувство греха все

возрастают. Половая распущенность и смещение принципов (синкретизм)

становятся господствующими. Вульгаризация и «пролетаризация»

захватывают искусства и науки, философию и язык, религию и этику,

нравы и установления. За исключением преображения, никакие усилия и

спасители не могут остановить разложения. В лучшем случае, как

отмечалось, цивилизация «окаменевает» и может века и даже тысячелетия

существовать в этой форме «жизни и смерти». Но рано или поздно она

обычно исчезает. Единственный плодотворный путь — это путь

преображения, перенос цели и ценностей в сверхчувственное царство

Божие. Оно не может остановить разложение данной цивилизации, но может

послужить посевом, из которого вырастает новая дочерняя цивилизация.

Таким образом, это шаг вперед в вечном процессе возвышения от человека

к сверхчеловеку, от «града человеческого к граду Божьему», как

предельному итогу человека и цивилизации. Эти свои рассуждения Тойнби

заканчивает почти на апокалиптической ноте: «Цель преображения — дать

свет тем, кто погряз во тьме... Она достигается в поисках царства

Божьего, чтобы привести его жизнь в действие... Таким образом, цель

преображения — царство Божие...»

Следовательно, вся человеческая история или весь процесс

цивилизации превращается в творческую традицию. Через отдельные

цивилизации и их ритмы, совпадающие в единстве, но конкретно

различные, реальность разворачивает свое богатство и ведет от

«подчеловека» и «подцивилизации» к человеку и цивилизации, а в итоге к

сверхчеловеку и преображенной сублимированной (эфирной)

сверхцивилизации царствия Божьего.

Деятельность духа, струящегося по земле и влекущего свои нити по

ткацкому станку времени, — это история человека, как он себя проявляет

в генезисе и росте, в разложении человеческих обществ. Во всем этом

колыхании жизни мы можем слышать биение основного ритма вызова и

ответа, отступления и возвращения, расстройства и соединения,

отчуждения и усыновления, раскола и возрождения.

Вечные повороты колеса — не пустое повторение; если с каждым

поворотом они влекут колесницу все ближе к цели, и если «возрождение»

означает рождение чего-то нового, то колесо существования — не просто

дьявольская выдумка, не простое средство подвергнуть вечной муке

осужденного Иксиона. Творение не было бы творческим, если бы оно не

поглощало в себе все существующее на небе и на земле.

Этот общий скелет философии истории Тойнби одел в богатую и

плодотворную плоть фактов...

Противники теории "локальных цивилизаций"

С предложенной Тойнби теорией «локальных цивилизаций» согласны

далеко не все исследователи. Наиболее развернутая критика содержится в

трудах П.А. Сорокина (1889—1968). По его мнению, достаточно спросить,

насколько достоверна общая схема теории подъема и упадка цивилизаций,

как оценки сразу меняются. Труд, вообще говоря, слишком обширен и явно

пересыщен пухлыми цитатами из Библии, мифологии, поэзии. Стремление

использовать чрезмерно развернутые поэтические и символические образы

помешали автору более четко выстроить свою теорию и сделать ее

значительно доступнее. П.А. Сорокин считает, что, несмотря на

поразительную эрудицию, Тойнби обнаруживает либо незнание, либо

сознательное пренебрежение многими социологическими трудами, да и

знание истории у него неровно. Оно превосходно в отношении эллинской

(греко-римской) цивилизации, но значительно скромнее в отношении

других цивилизаций. Его знакомство с накопленным знанием по теории

искусства, философии, точных наук, права и некоторых других тоже не

всегда достаточно.

По мнению П.А. Сорокина, труд Тойнби имеет два коренных дефекта,

относящихся не к деталям, а к самой сердцевине его философии истории:

во-первых, к «цивилизации», избранной Тойнби в качестве единицы

исторического исследования, во-вторых, к концептуальной схеме

генезиса, роста и упадка цивилизаций, положенной в основу его

философии истории.

Под «цивилизацией» Тойнби имеет в виду не просто «область

исторического исследования», а единую систему, или целое, части

которого связаны друг с другом причинными связями. Поэтому, как во

всякой такой системе, в его «цивилизации» части должны зависеть друг

от друга и от целого, а целое — от частей. Он категорически утверждает

вновь и вновь, что цивилизации суть целостности, чьи части все

соответствуют друг другу и взаимно влияют друг на друга. Одной из

характерных черт цивилизации в процессе роста является то, что все

аспекты и стороны ее социальной жизни координированы в единое

социальное целое, в котором элементы, экономики, политики и культуры

удерживаются в тонком согласии друг с другом внутренней гармонией

растущего социального организма. Как показывает П.А. Сорокин,

«цивилизации», с точки зрения Тойнби, суть реальные системы, а не

просто скопления, агрегаты и конгломераты феноменов и объектов

культуры (или цивилизации), смежных в пространстве и времени, но

лишенных какой-то бы ни было причинной или другой осмысленной связи.

Можно согласиться с П.А. Сорокиным в его критике чисто

поэтической метафоры Тойнби: цивилизация — это нечто вроде живого

тела. Но он, пожалуй, не прав, отрицая всякое единство исторически

реальной цивилизации. Ошибочно приняв различные скопления (агрегаты)

за системы, Тойнби начинает трактовать цивилизации как «виды общества»

и ретиво охотиться за единообразием в их генезисе, росте и упадке.

Очевидно, не прав Тойнби и в том, что признал старую, идущую от

Флоруса к Шпенглеру концептуальную схему «генезиса—роста—упадка»

единообразной моделью развития цивилизаций. Эта концепция основана на

простой аналогии и представляет собой не теорию реальных изменений

общественно-культурных фактов, а оценочную теорию общественно-

культурного прогресса, подсказывающую, как феномены культуры должны

изменяться. Это становится явным уже в формулах «роста» и

«разложения», где господствуют нормативные понятия прогресса и

Страницы: 1, 2, 3