Испанское рыцарство \Песнь о Сиде\

3379. !Fosse a rio d’Ovirna los molinos picar

E prender maquilas commo lo sude far![76]

Знатное происхождение возносило человека в глазах окружающих на

недосягаемую высоту, давало ему почет и уважение, или, как говорится в

поэме, увеличивало "цену" человека.

Однако, по убеждению инфантов и их сторонников, знатное происхождение

давало им еще и право избавиться от своих безродных жен, придав их

бесчестью и даже гордиться этим:

3278. Derecho hizieron porque los han deseadas[77].

3279. Por que las deseamos derecho fiziemos nos;

Mas nos preciamos, sabet, que menos no[78].

Таким образом, инфанты рассматривают свою знатность как нечто, дающее им не

только всеобщее уважение и почет, но и некоторые особые права, служащие

залогом их непогрешимости и правоты.

Высшая знать пренебрежительно относилась к худородным рыцарям,

завоевавшим свои рыцарские права на поле боя. Аристократы считали свою

"цену" гораздо выше их "цены", полагая высокородность главным качеством

человека.

Естественно, это вызывало возмущение и протест среди мелких рыцарей,

воззрения которых отражает поэма. Отвергая знатность как главное

достоинство человека, они выдвигали на первый план такие качества рыцарей,

как честность, верность данному слову и сеньору. "Цена" человека, по их

представлению, определяется не знатностью, а деяниями и личными заслугами

рыцаря[79].

Сама же знатность рассматривается ими лишь как почтительное ( и очень

желательное!) добавление к этому набору рыцарских достоинств, но не

защищающее их и тем более не давшее гарантий того, что знатный рыцарь не

окажется недостаточно высокого рыцарского звания. Особенно звонко эта мысль

звучит в словах :

3443. De natura sodes de los de Vanigonez,

Onde salien comdes de prez e de valor;

Mas bien sabremos las manas que ellos han oy[80].

Поэма редко обличает представителей наиболее спесивой испанской знати того

времени - барселонской, в лице графа Беренгера, и монокой, в лице инфантов

де Каррион и их приспешников. Сочинитель поэмы едко высмеивает пороки

высокородных инфантов, прежде всего их трусость. Так, инфанты до смерти

перепугались льва, убежавшего из клетки во дворце Сида, и попрятались -

один под лавку, другой - за давильный пресс[81]. Этот случай стал предметом

насмешек всех вассалов Сида, видевших позор инфантов. Трусами и хвастунами

они показали себя и на поле боя, когда полчища мавров окружили

Валенсию[82].

Величайшим пороком отпрысков знатного рода поэма изображает их

бесчестность: они обманом выводят из Валенсии своих молодых жен, чтобы

убить их, предательски покушаются на жизнь Абенчальбона, оказавшего им

радушный прием,[83] «позор и бесчестье» они готовят бойцам Сида, едущим в

Каррион, чтобы сразиться с ними в честном бою[84].

Завистливым и коварным представляет в "Песни" граф Гарсия Ордоньес,

союзник инфантов и давний недруг Сида. Однако выясняется, что и он в свое

время был посрамлён «биварцем»[85]. Полное поражение от Сида терпит и

барселонский граф Раймунд Беренгер, задира и хвастун[86].

Образ Ансура Гонсалеса представлен в поэме резко сатирически:

3373. Ansuar Gonsalez entrada por el palacio,

Manto armino e un brial rastrando;

Vermejo viene, caera almorzado.

En lo que tablo avic poco recaldo[87].

Все знатное окружение короля целиком поэма упрекает в жадности и

неумении добывать богатства с оружием в руках: вся свита монарха

отправляется на свидание с Сидом в надежде на богатые подарки от правителя

Валенсии;[88] поэма укоряет их в жадности.

Такой противоположностью высокородной знати, на поверку оказываются

трусливой и коварной, являет собой простые рыцари. Поэма изображает их с

нескрываемой симпатией и уважением. Прежде всего - это Сид и его ближайшие

вассалы. Все они - бесстрашные воины, смело смотрящие в лицо любой

опасности и черпающие наслаждение в битве. Поэма возвеличивает

справедливость и милосердие Сида, который отпускает на свободу, вопреки

обычаю не требуя выкупа, плененного им барселонского графа Раймунда

Беренгера[89]. Даже по отношению к своим известным врагам - маврам - Сид

проявляет сочувствие[90].

Как воитель, строго соблюдающий правила ведения войн, Кампеодор дает

возможность валенсийцам призвать подмогу из других мавританских

земель[91].

Сид твердо держит данное королю слово, даже предчувствуя, что брак его

дочерей с инфантами не принесет ничего хорошего. Кампеодор строго соблюдает

мирный договор с Сарагосой, платящей ему дань[92]. Наконец, даже в

отношениях между враждующими феодалами Сид выступает за честность и

прямолинейность:

1070. Si vos viniere emiente, que quisieredes vengallo,

Si me vinieredes buscar, fazadme antes mandado

. O me dexaredes de lo vuestro, o de lo mio levaredes[93].

Таким образом, в "Песне" возвеличивается честность Сида по отношению к

другим представителям благородного сословия и его верность данному слову.

1079. Lo que nonferie el caboso por cuanto en el mundo ha

Una desleananca ca non la fizo algaandre[94].

Все внутреннее движение "Песни" заключается в постепенном и

последовательном приходе Сида к торжеству над презрением знати. Автор поэмы

прекрасным композиционным приемом еще раз подчеркивает, что достоинство

рыцаря - не в именитости, а в личных заслугах и воинских подвигах.

Кичась своей высокородностью, инфанты постоянно твердят, что к ним

породниться посчитали бы за честь даже короли Испании:

2553. Podremos casar con fijas de reyes o de engeradores,

Ca de natural somos de comdes de Carrion![95]

Однако выясняется, что знатности инфантов "короли и императоры"

предпочитают добытую в боях славу (и богатство) Кампеодора и желают

породниться не с изнеженными и подлыми "сыновьями графа", а с Сидом:

3398. Piden sus fijas a mio Cid el Campeodor

Por seer reinas de Navarra e de Aragon[96].

Завершается поэма исполненными торжества словами поэта о том, что

теперешние короли Испании гордятся своим родством с Кампеодором, своими

руками добившим себе славу и почёт.

Очевидно, достаточно непросто складывались отношения между рыцарством

и горожанами. Так, довольно-таки бесцеремонно Сид пытался разместиться на

ночлег вместе со своей дружиной в доме какого-то горожанина; обнаружив, что

хозяин не желает его впускать, Сид попробовал вышибить дверь[97]. И

неизвестно, чем закончилось бы для хозяина дома его упрямство, если бы его

маленькая дочка не растолковала Сиду, что грозит ее отцу за помощь

изгнаннику.

Наиболее рельефно отражает отношения между рыцарями и городскими

ростовщиками тот эпизод поэмы, в котором рассказывается о получении Сидом

ссуды у евреев Рахили и Иуды. Вместо наполненных золотом сундуков Сид дал

им в залог два ящика с песком, взяв с них обещание целый год не раскрывать

ларцы[98]. Сид утверждает, что лишь крайняя необходимость кормить вассалов

вынудила его пойти на этот обман[99].

Далее в поэме нигде не упоминается о том, что Сид отдал свой долг

субсидировавшим его ростовщикам. Некоторые ученые полагали, что в этом

эпизоде поэмы проявляется свойственный массовому сознанию средневековой

Европы антисемизм. Более обоснованным представляется линия Менендеса

Пидаля, который считал, что расплата Сида с ростовщиками просто опущена

поэтом, не любившим повторов[100].

Как бы то ни было, тот факт, что Сид просто-напросто забыл о

выручивших его в трудную минуту ростовщиках и поставил их на грань

разорения, свидетельствует о принебрежитель-ном отношении рыцарства к

занимавшимся торговлей и ростовщичеством горожанам.

Сведений о взаимоотношениях рыцарства с крестьянством в поэме почти

нет; но имеющиеся в ней упоминания о крестьянах не лишены почтительности.

Так, жителей Сант-Эссебана, которым правил Минайа, поэма называет «мужами с

умом»[101] Сам Минайа с большим уважением относится к жителям

подвластного ему города и в благодарность за выхаживание дочерей Сида

освобождает их от уплаты оброка и от души благодарит[102].

Возможно, такое почтительное отношение рыцарства к крестьянству,

прослеживаемое в поэме, объясняется тем, что многие рыцари сами были

выходцами из этого сословия, да и по своему хозяйственному положению не

существенно отличались от мелких земельных собственников[103].

Итак, несмотря на то, что рыцарство нередко предстает в поэме как

единый сословный коллектив, нельзя не заметить глубоких различий в

общественном положении подлинных категорий рыцарей. Высшая знать - рикос-

омбрес - состояла из крупных землевладельцев, приближенных короля, в руках

у которых фактически находилась государственная власть. Вторым слоем

рыцарства были инфансоны, также владевшие вотчинами, получавшие

пожалования от короля, участвовавшие в работе кортесов. Хотя правовой

статус инфансонов не сильно отличался от правового статуса рикос-омбрис, в

общественной жизни между ними была огромная дистанция, определявшаяся

большим влиянием рикос-омбрес при дворе и благородством происхождения.

Низший слой знати составляли caballeros, многие из которых получили это

звание за личные заслуги.

Очевидно, рикос-омбрес с презрением относились к инфансонам и

кабальерос, понимая их права и привилегии. Подобное положение вызывало

недовольство среди низших слоев испанского рыцарства. Составляя основную

воинскую силу государств Реконкисты, мелкие рыцари требовали справедливого

отношения к себе со стороны высших дворянских кругов. Для их социального

сознания было характерно непризнание знатности как главного достоинства

человека, определяющего его общественное положение. В противовес они

выдвигали такие личные качества, как мужество и честность, полагая, что они

отсутствуют у большинства представителей аристократии. Социальное положение

и общественное признание человека они ставили в прямую зависимость от его

личных заслуг на ратном поприще.

Вместе с этим испанское рыцарство, походя в том на представителей

благородного сословия других стран феодальной Европы, с пренебрежением

относилось к городским торговцам и ростовщикам.

Особенно обращает на себя внимание достаточно почтительное отношение

мелкого рыцарства к крестьянам, что, возможно, объясняется схожестью их

хозяйственного положения.

Вассалитет.

Слово «вассалы» ( vassallos ) употребляется в поэме прежде всего для

обозначения воинов, подчиненных командиру, или подданных короля.

В то же время не вызывает сомнений, что Сид и его дружинники были

связаны отношениями вассалитета в прямом смысле этого слова, т.e.

отношениями, установленными при помощи церемонии оммажа ( homenaje ).

Вассалы обозначаются в "Песне" разными терминами: vassalos, los sos ( los

de Campeodor, etc. ). Испанские историки определяют вассалитет как

отношения служения, защиты и взаимной верности, заключавшиеся между

принадлежавшими к рыцарскому сословию людьми. При этом вассал клялся

сеньору в верности и обязывался служить ему, прежде всего в военных

действиях, при условии получения поддержки от сеньора[104].

Эта поддержка выражалась либо в земельных пожалованиях (в условное

держание или полную собственность), либо в денежных выплатах. Как уже

отмечалось выше, королевские вассалы получали от монарха бенефиции ( onores

) на управление определенными территориями.

Сид также наделял своих вассалов землями. Захватив Валенсию и

превратив ее в свою вотчину ( heredad )[105], Сид выделил земельные

владения и дома в полную собственность своим ближайшим соратникам, ушедшим

с ним в изгнание:

1245. Los que exieron de tierra de ritad son abondados,

A todos les dio en Valencia el Campeodor contado

Casa y heredades de que son pagados.

По-видимому, Сид раздавал в условное держание управление отдельными

населенными пунктами на территории своих владений - ему потребовалось целых

три дня на то, чтобы разослать гонцов во все подвластные ему города и

собрать свою дружину, рассредоточенную по этим городам[106].

Очевидно, особой формой земельного пожалования была передача права

сбора дани с определенной территории:

2503. Ellos me daran parias con ayuda de Criador,

Que paguen a mi o a qui yo ovier sabor.

Все эти пожалования предоставлялись лишь самым близким и надежным

вассалам. Огромное же войско Сида, состоявшее из мелких рыцарей и

пехотинцев, содержалось в основном за счет денежных выплат ( soldada ):

480. Si yo bivo, doblar vos he la soldada.

Эти денежные выплаты получали и близкие вассалы Сида, особенно когда у

него еще не было возможности наделять их земельными пожалованиями и им

приходилось "зарабатывать свой хлеб"[107] исключительно грабежом

мавританских земель.

Распределение награбленной добычи было подчинено строгим правилам.

Прежде всего, все захваченные вещи складывались вместе[108]. Далее

производился подсчет добычи, который

поручался либо кому-либо из вассалов, либо казначеям ( quiniorneros )[109].

При этом пятую часть добычи ( quinta ) забирал себе предводитель[110].

Потом производилось распределение оставшейся части добычи между воинами,

причем доля всадника в два раза превышала доли пехотинца[111].

Из своей пятины предводитель мог дополнительно наградить кого-либо из

своих вассалов[112].

Не совсем ясен характер денежного пожалования "половина пятины", т.е.

1/10 часть добычи, которую Сид сделал епископу основанного им в Валенсии

епископства - дону Жероли[113]. Возможно, в виду имелась церковная

десятина. Свою долю добычи получали и находившиеся на службе у Сида

инфанты[114].

Вполне понятно, что находившиеся на денежном жаловании воины были

заинтересованы в увеличении выплат. Поэтому неудивительно, что в поэме

всячески превозносится щедрость Сида[115].

Стремясь увеличить численность своего войска накануне похода в

Валенсию, Кампеадор скликал в свою дружину воинов со всей Испании, обещая

им богатства[116]. Приходившие к нему на службу рыцари не были, однако,

простыми наемниками - они являлись "платными вассалами" ( vassalos

asoldados ) Сида. Согласно вассальским законам, такие вассалы должны были

служить в войске сеньора в течение трех месяцев. Если сеньор не платил им

жалования, они могли оставить его[117].

Существовала и другая группа вассалов, связь которых с сеньором была

более продолжительной и тесной; многие из них с детства жили и

воспитывались в доме сеньора. Такие вассалы назывались "вассалами по

воспитанию" ( vassalos de criazon )[118]. ^.

По-видимому, та же категория вассалов подразумевается под теми,

которые живут в его (сеньора) доме ( los que en sue casa ha )[119] и теми,

которых едят его хлеб ( los que comien so pan )[120].

В число сидовых вассалов входили и его родственники: Альвар-Раньес,

Минайя, Педро Бермудес, Муньос, - которые приходились ему племянниками (

sobrinos )[121].

Очевидно, vassalos de criazon и sobrinos входили в число тех 15

рыцарей, которых Сид считал своими самыми близкими друзьями[122].

Эти вассалы составляли "малую" дружину ( mesnada ) Сида бывшую ядром

его войска[123] (тем же словом, но во множественном числе, обозначалась

вся дружина Сида целиком -

mesnadas )[124]. Для обозначения "большой" дружины, т.е. войска в полном

составе, применялись термины compana[125], companas[126], yentes[127],

bando[128].

Установление вассальных связей оформлялось специальной процедурой -

оммажем

( hominaje ) представлявшей собой принесение клятвы верности сеньору.

Очевидво, тот же термин использовался для обозначения клятвы в нерушимости

какого-либо договора вообще[129].

Ритуал принесения оммажа состоял в целовании руки сеньора и

произнесении специальной словесной формулы: « Senor, besovos la mano e so

vuestro vassallo»[130]. Сид пытался восстановить вассальную связь с

королем, поэтому его послы всякий раз говорили королю:

1846. Por mio Cid el Campeador todo esto vos vesamos

A vos llama por senor e tienes por vuestro vassallo.

Оммаж Сиду приносили вступавшие в ряда его войск новобранцы:

2986. Lleganletodos, la mano van besar.

Вассальная связь могла быть расторгнута по желанию обеих сторон-

сеньора или вассала. Так, например, король разорвал свою вассальную связь с

Сидом, изгнав его из королевства. Разрыв вассальных связей должен был

происходить в соответствии с теми же формальностями что и установление

вассалитета: рыцарь, желавший расторгнуть свою вассальную связь с королем

или другим сеньором, должен был направить к нему своего представителя,

которому надлежало поцеловать сеньору руку и сказать: « Senor, rico ome,

besavos la mano por el, e de aqui adelante ya no es vuestro vassallo»[131].

И представители высшей знати, и инфансоны могли расторгнуть свою

вассальную связь с королем и по собственной воле удалиться из королевства.

Так, граф Раймунд Беренгер, игнорируя тот факт, что Сид был изгнан из

Кастилии, называет его "вышедшим" ( salido )[132], т.е.

покинувшим королевство по собственному желанию. Гильос Гарсиас - "вышел" (

fo ) из Арагона[133]. Епископ Жероли угрожая Сиду "покинуть" его (

quitar ), если тот не исполнит его просьбы[134]. Наконец, некоторые рыцари

"покидали" войско Сида:

1207. Mas le vienen al mio Cid, sabet, que nos le van.

Однако разрывать вассальные связи было необязательно, если вассалы

хотели лишь на время покинуть сеньора. Тогда он мог у него отпроситься или

"попрощаться" ( despedirse )[135].

Разрыв вассальных связей влек за собой утрату вассалом всего

имущества, полученного от сеньора; у Сида король отобрал все его honores,

как и у всех остальных своих вассалов, ушедших с Сидом[136]. Так же и Сид

приказад отбирать у решивших покинуть его войско рыцарей нажитое ими

имущество и раздавать его тем, кто оставался в Валенсии[137].

Если рыцарь не разрывал официально вассальные связи с сеньором, а

бежал тайно, стремясь сохранить все полученные от сеньора

дары, он считался предателем. Сид велел отлавливать таких беглецов и сажать

их на кол[138].

Интересно, что это распоряжение Сида трактуется в поэме как весьма

полезное и своевременное. Очевидно, эта мера могла найти поддержку среди

профессиональных рыцарей, ориентировавшихся на долговременное

сотрудничество с Кампеадором и плохо относившимся к всевозможным бродягам,

желавшим урвать пучок добычи и скрыться, не соблюдая воинских обычаев.

Таким образом, поэма отражает воззрения довольно-таки сознательной и

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5