Советское общество в 20-30 гг.

хозяйство приходилось 0,55 га приусадебной земли. Помимо приусадебных

земель многие имели и полевые посевы. Подавляющее большинство крестьян-

единоличников были связаны с подсобными промыслами, главным образом

извозом, а в некоторых сельсоветах выжигом угля и заготовкой дров.

В таких условиях крестьяне, вопреки прогнозам Сталина, не хотели

«всасываться» в колхозы, тем более, что к их вступлению стали предъявлять

повышенные требования. Воспользовавшись известным ослаблением к ним

внимания со стороны местного руководства, некоторые стали на путь

предпринимательства (хотя условия для его развития были крайне ограничены),

повышали производительность своих земельных угодий. Часть колхозников

начали открыто выражать недовольство своими более низкими доходами, более

высокими нормами сдачи продукции государству и большими налогами. Такая

ситуация не могла устроить и партийно-хозяйственных руководителей на

местах. Оставшийся без должного присмотра единоличник выходил из

подчинения, демонстрировал свои преимущества перед колхозами в развитии

сельского хозяйства и повышении своего благосостояния.

По указанию Сталина 2 июля 1934 г. в Кремле было созвано специальное

совещание по вопросу о коллективизации и единоличнике. В нем участвовали

члены ЦК партии и секретари республиканских, краевых и областных партийных

организаций. Почти все выступавшие говорили о том, что за последние полтора

- два года вовлечение крестьян в колхозы происходило очень медленно, что

уровень коллективизации в большинстве районов стабилизировался, а если и

рос, то главным образом за счет сокращения общего числа хозяйств в деревне.

Подчеркивалось, что райкомы партии и политотделы ослабили внимание к

единоличнику, не изучали причины выходов колхозников из колхозов.

26 сентября 1934 г. СНК и ЦИК СССР установили единовременный налог на

единоличные крестьянские хозяйства. Ставки налога значительно повышались в

зависимости от наличия средств производства и рыночных доходов. Была

повышена ответственность единоличника за выполнение обязательных поставок и

внесение денежных платежей.

Следует выделить роль Второго съезда колхозников-ударников, принятого

им Примерного устава сельскохозяйственной артели в нормализации обстановки

в деревне, урегулировании, насколько это было возможно в условиях

тоталитаризма, взаимоотношений государства с колхозами, в завершении

коллективизации. Делегаты этого съезда, состоявшегося в феврале 1935 г.,

проявили огромную (и отнюдь не показную) активность при обсуждении вопроса

о размерах и условиях функционирования приусадебного хозяйства, от решения

которого в решающей степени зависело благосостояние семьи крестьянина-

колхозника.

Устав сельскохозяйственной артели 1930 г. разрешал колхознику иметь

небольшое личное подсобное хозяйство (ЛПХ), однако не определял его

размеры, не гарантировал от посягательств со стороны государства. В начале

второй пятилетки распространилось мнение, что по мере завершения

коллективизации ЛПХ колхозника теряет свое значение, его надо сокращать. На

такой позиции стоял и Сталин.

В вынесенном на обсуждение Второго съезда колхозников проекте

Примерного устава делегаты сделали немало поправок, направленных на то,

чтобы закрепить в Уставе право колхозника на ЛПХ и четко определить его

размеры. В зависимости от региона колхознику разрешено было иметь от 0,25

до 0,5 га приусадебной земли и от одной до 2-3 коров, неограниченное

количество птицы и кроликов и так далее. В районах же кочевого

животноводства - до 20 коров, 100-150 овец, до 10 лошадей, до 8 верблюдов и

так далее. По предложению Сталина формулировка проекта Устава о закреплении

за колхозом земли «в бессрочное пользование» была дополнена словами «то

есть навечно», что имело большое пропагандистское значение, в том числе и

для единоличников при вступлении в колхоз. Условия приема в колхозы были

значительно облегчены.

В то же время предложения колхозников о включении в Устав пункта,

обязывающего правление колхоза заботиться об обеспечении индивидуального

скота колхозников кормами было по настоянию М. И. Калинина отклонено. Не

были учтены и пожелания делегатов записать в Уставе положение о

недопустимости районными органами нарушений прав колхозов и колхозников при

проведении заготовок, предъявления дополнительных заданий («встречных

планов») и др. Примерный устав закрепил «остаточный принцип» распределения

колхозной продукции по трудодням после выполнения колхозом обязательных

поставок. И тем не менее колхозники получили известную юридическую гарантию

от государства на ведение ЛПХ. Им также разрешалась продажа своей продукции

на рынке и так далее. Таким образом, между государством, с одной стороны, и

колхозниками - с другой, был достигнут компромисс, установлены определенные

правила взаимоотношений на основе принципов своеобразного «колхозного

неонэпа».

После принятия Примерного устава сельскохозяйственной артели 1935 г.

произошел своего рода перелом, следствием которого стало практически полное

завершение коллективизации почти по всей территории страны. К лету 1935 г.

в колхозах страны состояло 83,2% крестьянских дворов, на которые

приходилось 94,1% посевных площадей крестьянского - колхозного сектора.

Значительно отстававшие по уровню коллективизации от основных зерновых

районов животноводческие области Средней Азии и Казахстана, районы

потребляющей полосы Российской Федерации, Белоруссия, закавказские

республики (кроме Грузии) до минимума сократили этот разрыв. Порадовала

сталинских коллективизаторов даже Украина. Замерзшие было показатели

коллективизации в республике после голода 1932 - 1933 гг. на уровне 69-70%

с середины 1934 г. стали быстро расти, достигнув в июне 1935 г. 93%, а по

посевным площадям - 98%. Победа над единоличником была «полная и

окончательная».

Таким образом, перелом на завершающей стадии коллективизации наступил

с лета 1934 г. (после «исторического» совещания в Кремле 2 июля 1934 г.).

Отбившийся было от рук партократического руководства, как центрального, так

и местного, единоличник снова был при помощи политических, административных

и экономических рычагов направлен в соответствующее русло - в колхозы. Его

численность за период с января 1933 г. по апрель 1935 г. сократилась с 8,9

млн. хозяйств до 4,1 млн. Однако далеко не все единоличники (не более 2,1

млн.) вступили в колхозы, большая часть их (2,7 млн.) порвала связь с

крестьянским хозяйством, перешла в город или же была репрессирована. Таким

образом, рост коллективизации в стране происходил не только за счет

вступления крестьян в колхозы, но и в значительной мере в результате

сокращения общего числа крестьянских хозяйств.

Окончательно загнанный в колхозы единоличник все же был в известной

степени вознагражден за строптивость, отчаянное нежелание «постепенно

всасываться» в колхозы и там «перевоспитываться». Колхозник, наконец,

получил реальное право на личное подсобное хозяйство, размеры которого были

твердо определены Уставом 1935 г.

Ломка сложившихся в деревне форм хозяйствования вызвала серьезные

трудности в развитии аграрного сектора. Среднегодовое производство зерна в

1933-1937 гг. Снизилось до уровня 1909-1913 гг., на 40-50% уменьшилось

поголовье скота. В то же время росли планы по заготовке продовольствия.

Вслед за урожайным 1930 г. зерновые районы Украины, Нижней Волги и Западной

Сибири охватил неурожай. Для выполнения планов хлебозаготовок вновь

вводились чрезвычайные меры. У колхозов изымалось 70% урожая, вплоть до

семенного фонда. Зимой 1932-1933 гг. многие только что коллективизированные

хозяйства охватил голод, от которого умерло - по разным данным - от 3 до 5

млн. человек.

Экономические издержки коллективизации не остановили ее проведения. К

концу первой пятилетки было организовано свыше 243 тысяч колхозов. В их

составе находилось свыше 93% от общего числа крестьянских дворов. В 1933 г.

была введена система обязательных поставок сельскохозяйственной продукции

государству. Устанавливаемые на нее государственные цены были в несколько

раз ниже рыночных. Планы колхозных посевов составлялись руководством МТС,

утверждались исполкомами районных Советов, затем сообщались колхозам.

Вводилась натуральная оплата труда механизаторов МТС; ее размеры

определялись не колхозами, а вышестоящими инстанциями. Введенный в 1932 г.

паспортный режим ограничивал права крестьян на передвижение.

5. Принудительный труд в экономике СССP.

В 20-е годы труд заключенных в народнохозяйственных целях применялся

редко. Основная масса заключенных содержалась в тюрьмах, но и те, кто

попадал в лагеря особого назначения ОГПУ, прибыли государству не приносили.

Эксплуатация подневольного труда не рассматривалась как важная

хозяйственная задача. Подобное положение становилось все более

обременительным в связи с резким увеличением количества репрессированных. В

1928 г. в правительстве начали поднимать вопрос о необходимости

реорганизации «системы мер социальной защиты». В апреле 1929 г. в СНК была

получена докладная записка, выработанная совместно наркомом юстиции РСФСР

Янсоном, наркомом внутренних дел РСФСР Толмачевым и заместителем

председателя ОГПУ Ягодой. В ней отмечалось, что существующая система

изоляции лиц, «совершивших социально опасные деяния», «оказалась весьма

дорогостоящей государству, повела к переполнению тюремного населения сверх

всякой нормы и сделала приговор суда совершенно нереальным». Для разрешения

этих проблем, по мнению авторов записки, следовало перейти от «системы ныне

существующих мест заключения к системе концлагерей, организованных по типу

лагерей ОГПУ». Конкретно речь шла об использовании осужденных на срок от

трех лет и выше «для колонизации наших северных окраин и разработки

имеющихся там природных богатств», об организации в районе Олонца - Ухты

сначала одного концлагеря на 10 тыс. человек, а затем еще несколько лагерей

общей «емкостью» 50 тысяч. Все это, как утверждали руководители карательных

ведомств, позволит упразднить тюрьмы, за исключением следственных и

пересыльных, а также значительно - с 250 до 100 рублей в год - уменьшить

расходы на содержание каждого заключенного.

Было подготовлено постановление «Об использовании труда уголовно-

заключенных», утвержденное политбюро 27 июня 1929 г. Отныне в

концентрационные лагеря ОГПУ, переименованные этим же постановлением в

исправительно-трудовые, передавались осужденные на срок 3 года и выше.

Вместе с Наркоматом юстиции РСФСР и другими заинтересованными ведомствами

ОГПУ поручалось наметить мероприятия по колонизации, положив в их основу

следующие принципы: перевод на вольное поселение лагерников, которые

освобождены досрочно «за хорошее поведение», наделение землей тех, кто

отбыл срок, но лишен права свободного выбора места жительства, заселение

отдаленных районов теми из освобожденных, которые добровольно согласны на

это. Осужденные на срок от года до трех лет оставались в ведении НКВД

союзных республик и должны были трудиться в специально организованных

сельскохозяйственных или промышленных колониях.

Выполняя намеченную программу, ОГПУ уже к середине 1930 г. создало

достаточно разветвленную сеть исправительно-трудовых лагерей.

Организованные северные лагеря (около 41 тысячи заключенных) занимались

постройкой железной дороги Усть-Сысольск - Пинюг, тракта Усть-Сысольск -

Ухта, вели работы по разделке и погрузке лесоэкспортных материалов в

Архангельском порту, геологоразведочные - в Ухтинском и Печорском районах.

Около 15 тыс. человек в дальневосточных лагерях строили Богучачинскую

железнодорожную ветку, вели рыбный промысел и лесозаготовки. 20-тысячные

Вишерские лагеря участвовали в возведении химических и целлюлозно-бумажных

заводов, заготавливали лес на северном Урале. Сибирские лагеря (24 тыс.

заключенных), помимо работ на железнодорожной линии Томск - Енисейск,

обеспечивали производство кирпича для Сибкомбайнстроя и Кузнецстроя,

лесозаготовки и т. д. 40 тыс. заключенных самых старых Соловецких лагерей

строили тракт Кемь - Ухта, рубили экспортный лес, перерабатывали 40% улова

рыбы Беломорского побережья. В июне 1930 г. СТО СССР принял решение о

строительстве Беломоро-Балтийского канала. Возведение в сжатые сроки (2

года), по предварительным подсчетам, требовало 120 тыс. заключенных.

Хозяйственным «освоением контингентов» активно занимались в это время

и республиканские наркоматы внутренних дел. По договорам с хозяйственными

органами колонии НКВД заготавливали дрова для черной металлургии Урала и

северных железных дорог, экспортный лес, добывали фосфаты и другие нерудные

ископаемые, строили железную дорогу Саратов - Миллерово и т. д.

Обрастая хозяйством, наркоматы внутренних дел все меньше хотели

расставаться со своей рабочей силой и всячески противились передаче

заключенных-трехгодичников в исправительно-трудовые лагеря ОГПУ. В конце

1930 г. республиканские наркоматы внутренних дел были ликвидированы, а ОГПУ

стало хозяином основной части заключенных.

В 1932 г. в исправительно-трудовых лагерях числилось около 300 тыс.

человек. Однако после того, как на ОГПУ было возложено строительство канала

Волга - Москва и Байкало-Амурской магистрали, образовалась острая нехватка

рабочей силы. В связи с этим 25 октября 1932 г. СНК СССР принял специальное

постановление, запретившее отвлекать лагеря на какие-либо работы, кроме

основных объектов.

Помимо лагерей, с июля 1931 г. в ведение ОГПУ было передано

хозяйственное использование так называемых спецпереселенцев - крестьян,

высланных в ходе «раскулачивания» в отдаленные районы страны.

Первые годы пребывания спецпереселенцев в «кулацкой ссылке» были

крайне тяжелыми. Так, в докладной записке руководства ГУЛАГа от 3 июля 1933

г. отмечалось: «С момента передачи спецпереселенцев Наркомлесу СССР для

трудового использования в лесной промышленности.., Правительством была

установлена норма снабжения иждивенцев - с/переселенцев на лесе из расчета

выдачи в месяц: муки - 9 кг, крупы - 9 кг, рыбы - 1,5 кг, сахару - 0,9 кг.

С января 1933 г. по распоряжению Союзнаркомснаба нормы снабжения для

иждивенцев были снижены до следующих размеров: муки - 5 кг, крупы - 0,5 кг,

рыбы - 0,8 кг, сахару - 0,4 кг. Вследствие этого положение спецпереселенцев

в лесной промышленности... резко ухудшилось... Повсеместно в ЛПХах Севкрая

и Урала отмечены случаи употребления в пищу разных несъедобных суррогатов,

а также поедания кошек, собак и трупов падших животных... На почве голода

резко увеличилась заболеваемость и смертность среди с/переселенцев. По

Чердынскому району от голода заболело до 50% с/переселенцев... На почве

голода имел место ряд самоубийств, увеличилась преступность... Голодные

с/переселенцы воруют хлеб и скот у окружающего населения... Вследствие

недостаточного снабжения резко снизилась производительность труда, нормы

выработки упали в отдельных ЛПХах до 25%. Истощенные спецпереселенцы не в

состоянии выработать норму, а в соответствии с этим получают меньшее

количество продовольствия и становятся вовсе нетрудоспособными. Отмечены

случаи смерти от голода с/переселенцев на производстве и тут же после

возвращения с работ...».

Особенно велика была детская смертность. В докладной записке Ягоды от

26 октября 1931 г. отмечалось: «Заболеваемость и смертность с/переселенцев

велика... Месячная смертность равна 1,3% к населению за месяц в Северном

Казахстане и 0,8% в Нарымском крае. В числе умерших особенно много детей

младших групп. Так, в возрасте до 3-х лет умирает в месяц 8—12% этой

группы, а в Магнитогорске - еще более, до 15% в месяц. Следует отметить,

что в основном большая смертность зависит не от эпидемических заболеваний,

а от жилищного и бытового неустройства, причем детская смертность

повышается в связи с отсутствием необходимого питания».

За 1930 - 1931 гг. на спецпереселение отправили более 380 тыс. семей -

1,8 млн. человек. Из-за высокой смертности и массовых побегов на 1 января

1932 г. в местах ссылки числилось 1,3 млн. спецпереселенцев. Все они

беспощадно эксплуатировались на промышленных предприятиях и стройках, в

сельском хозяйстве, на лесозаготовках и т. д. И, наконец, часть заключенных

содержалась в колониях, которые после ликвидации республиканских НКВД

перешли в ведение наркоматов юстиции. Эти учреждения также выпускали

некоторое количество промышленной и сельскохозяйственной продукции,

поставляли рабочую силу по договорам.

В последующий период эта система эксплуатации труда заключенных и

спецпереселенцев продолжала разрастаться.

Начало второй пятилетки было ознаменовано решением (апрель 1933 г.) об

организации в ОГПУ нового подразделения - трудовых поселений, в которые

направлялись «раскулаченные» из районов сплошной коллективизации,

выселенные за саботаж хлебозаготовок и за отказ выезжать из Москвы и

Ленинграда в связи с паспортизацией, «кулаки», выявленные на промышленных

предприятиях, подозрительные элементы, задержанные в порядке очистки

западных границ, а также осужденные органами ОГПУ и судами на срок от 3 до

5 лет включительно, кроме «особо социально опасных». Уже в 1933 г. в

трудпоселки предполагалось выслать около 550 тыс. человек. Поскольку

фактически трудпоселенцы мало чем отличались от спецпереселенцев, их

учитывали как одну категорию. Ее численность, несмотря на значительную

убыль, поддерживалась в довоенный период на уровне примерно в 1 млн.

человек. Трудовые поселения НКВД были созданы в соответствии с

постановлениями СНК СССР от 16 августа 1931 г., 20 апреля 1933 г., 21

августа 1933 г. На ГУЛАГ была возложена ответственность за надзор,

устройство, хозяйственно-бытовое обслуживание и трудоиспользование

выселенных кулаков. По состоянию на 1 июля 1938 г. на учете Отдела трудовых

поселений ГУЛАГа НКВД СССР числилось 997329 трудпоселенцев, которые

проживали в 1741 трудпоселке.

В 1934 г. ОГПУ было реорганизовано. Вновь созданный Наркомат

внутренних дел, кроме исправительно-трудовых лагерей и трудпоселений ОГПУ,

принял в свое ведение колонии республиканских наркоматов юстиции. По

количеству занятых заключенных и оборотам осваиваемых средств вся экономика

колоний уступала лишь одному строительству вторых путей Забайкальской и

Уссурийской железных дорог и Байкало-Амурской магистрали (к началу 1935 г.

там было занято более 150 тыс. человек). Между тем, кроме БАМа, в это время

лагеря НКВД осуществляли еще более десятка крупнейших программ.

К началу 1937 г. трудоспособный «контингент», которым располагал НКВД,

можно оценить примерно в 2 млн. человек. В этих условиях руководство

наркомата старалось избавиться от дополнительных заданий. В записке об

основных показателях производственного плана не 1937 г., которую новый

нарком внутренних дел Н. Ежов подал в правительство, предусматривалось

снижение объемов освоения капиталовложений.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5