Советская власть и казачество 1917-1920

Форма пользования землей предоставляла казакам и многие права: личную

свободу, освобождение от податей и повинностей, право свободного

винокурения, беспошлинной торговли и т.д. Форма пользования землей

определяла и обязанности казаков [16, с.8].

К началу революции 1917 г. в России было 11 казачьих войск (в период

революционных преобразований их количество возросло до 13). Всего в

казачьих войсках России насчитывалось 4,5 млн. человек. Донское войско,

одно из старейших, насчитывало 1,5 млн. казаков. В данное количество

входило также 30 тысяч калмыков, приписанных к казачьему сословию.

Население Дона по своему составу было весьма неоднородным. Казаки

составляли лишь 43 % населения края. И хотя казаки не имели количественного

преимущества перед другими сословиями, 4/5 всей земли в Области Войска

Донского числилось за казаками. Таким образом, 12-15 миллионов десятин

земли находилась в руках казаков. Большая часть этого земельного пая

распределялась между казаками, а использование остальной земли -

“войскового запаса” - давало средства для содержания казачьей

администрации, учебных заведений и прочих надобностей.

При рождении казаку полагался пай земли. В различных районах области

он был разный, но в среднем по войску равнялся 12 десятинам. В низовьях

Дона станичные паи были больше, чем в верховых станицах. Но, по сравнению с

крестьянскими наделами, казачий земельный надел превышал крестьянский в

пять раз. В казачьей среде не замечалось такого сильного расслоения, как в

среде российского крестьянства, где 2/3 всего сословия составляли бедняки.

По подсчетам ученых, казачья беднота составляла всего лишь 25% от общего

войскового населения [26, c.113-114]. Около 10% казаков обеспечивали свои

семьи за счет “нетрудовых доходов”, т.е. сдавая в аренду крестьянам или

иногородним свою землю. Происходило это не из-за лености, а из-за

невозможности обрабатывать ее своими силами. Эта часть казачества была

наименее обеспеченной.

С ростом казачьего населения появилась нехватка земли. В 1912 г.

администрация войска рассчитала, что если казачий надел оставить в прежних

размерах, то войскового запаса для наделения им казаков хватит на пять лет.

Путь разрешения этой проблемы был весьма прост (как считали казаки):

передел земли, в том числе помещичьей, монастырской и соседской. Но, эту

проблему можно было решить путем перехода от экстенсивного земледелия к

интенсивному, на что, конечно же, требовалось продолжительное время.

Перед казачеством остро стоял еще один вопрос - это освобождение от

повинностей. Снаряжение на военную службу за свой счет обходился казаку в

250-300 рублей, что составляло два полных годовых дохода.

Перед 1917 годом все эти проблемы обострились внутри казачьего

общества. Обострились и отношения между “верховыми” и “низо-выми” казаками.

Земельный пай в низовых станицах составлял 18-20 десятин пахотной земли, на

севере области он был в два раза меньше, и колебался от 7 до 10 десятин. В

некоторых станицах на севере Дона казаки имели пай лишь в 4 десятины.

Нельзя сказать, что войсковое правительство бездействовало. Пытаясь

решить эту проблему оно переселяло казаков из мест, где земля была

непригодна для сельскохозяйственной обработки во вновь созданные станицы на

пустующих землях. Еще в XIX веке некоторые помещики, чьи земли вклинивались

в казачьи, получали новые участки вне пределов области, а свои прежние

владения оставляли казакам. Земельный конфликт затронул также и казачьи

семьи. Семья казака сводила всю полученную мужчинами землю в одно

хозяйство. Фактическим владельцем таких хозяйств были казаки старших

возрастов. Молодые члены семьи (до 25-30 лет) хотя и имели формально

собственный пай земли, но фактически им не распоряжались. Положение

некоторых молодых казаков ничем не отличалось от положения батраков.

Отделиться от семьи они могли лишь с согласия станичного сбора, что было

весьма проблематично, так как главенствовали на этом сборе все те же

“старики”, в чьих руках находилась семейная земля. По традиции, на

отделение от семьи с земельным паем могли рассчитывать лишь старшие

сыновья, младшие могли наследовать лишь родительские земли. О хозяйственной

самостоятельности младших сыновей речь могла идти лишь с утерей

трудоспособности родителями. Современники называли этот конфликт внутри

казачества “конфликтом между отцами и детьми”, между “стариками” и

“молодыми”. В.А.Антонов-Овсеенко, признавая существование противоречий

внутри казачества, все же считал, что “противоречия внутри казачества ...

не были, однако, ни особенно глубоки, ни особенно обострены” [1, c.65].

Основа конфликта, переросшая позднее в кровопролитную борьбу на

донской территории, заключалась в другом. По соседству с казачьими

станицами лежали поселения крестьян. Земли у них было гораздо меньше, но

качество ее было лучше. Это была бывшая помещичья земля, выбранная и

предназначенная для сеяния злаков еще в те времена, когда основная масса

казачьего населения занималась скотоводством, охотой и рыбной ловлей.

Обрабатывалась она лучше, так как у крестьян был опыт земледелия. Казаки же

в своей массе перешли к земледелию во второй половине XIX века. Кроме того,

крестьяне были освобождены от казачьей воинской повинности, от сборов на

службу за свой счет (они служили на общих основаниях). Все это приводило к

тому, что коренные донские крестьяне с меньшего количества земли имели

примерно те же доходы, что и казаки. На землях коренных крестьян

использовалось интенсивное земледелие. Но и крестьяне испытывали проблему

малоземелья, и с вожделением смотрели на казачьи наделы. Основные

крестьянские поселения располагались в низовьях Дона, где казачьи наделы

были особенно велики, а само казачество (в численном соотношении) сильно

уступало крестьянскому населению.

Не меньшую заинтересованность во всеобщем переделе земли проявляли и

иногородние, которые своей земли почти не имели. Они вели хозяйство на

арендованной у помещиков и казаков земле. В верховьях Дона, где казаки

составляли около 90% населения и были экономически однородны, эти

противоречия почти не проявлялись. До 1917 года открытых выступлений

крестьян против казаков не было.

Первая мировая война и массовая мобилизация поставили значительную

часть казачьих хозяйств под угрозу разорения. Именно это обстоятельство

заслонило многие другие вопросы, стоявшие перед казаками.

После Февральской революции 1917 года, на фоне анархии и

всеобщего хаоса, казаки активно принялись за обустройство своей областной

власти и восстановление попранных самодержавием прав. Казаки требовали

восстановления Войскового Круга и выборности Войскового атамана. За не

казачьим населением, уже имевшем право самоуправления, предполагалось его

сохранить.

Созванный 26 мая 1917 года Войсковой Круг работал до 18 июня 1917

года. Круг признал Временное Коалиционное правительство единственной

властью в стране и высказался за то, чтобы Россия стала неделимой народной

республикой. На Кругу было объявлено, что “Войско Донское составляет

неотделимую часть великой Российской народной республики, имеющую широкое

местное самоуправление с правом законодательства по местным делам, не

противоречащего общим основным законам, и с правом самостоятельного

распоряжения землями, недрами и угодьями, принадлежащими Донской войсковой

казачьей общине” [9]. Войсковой Круг избрал атаманом Алексея Максимовича

Каледина, были образованы комиссии и Войсковое правительство. Таким

образом был создан законодательный и представительный казачий орган -

Донской Войсковой казачий круг и органы исполнительной власти - атаман и

правительство.

Круг заявил, что является единственным правомочным органом по

высшему управлению Войском, отозвал казаков из Донского областного

исполкома. Казаки не признавали органы власти, куда входили представители

крестьянства. Одной из причин было выступление на Крестьянском съезде,

проходившем в мае 1917 года, где министр земледелия Временного

правительства В.Чернов заявил, что казакам придется потесниться на своих

землях (в пользу крестьян). В этот период всех тревожила возможность

конфликта между казачьим и не казачьим населением области из-за разной

наделенности землей. В целом “большинство казачества в 1917 году состояло

из таких мелких собственников, которые цепко держались за свои привилегии”

[26, c.129], гарантированные им государством и всем казачьим войском.

Наличие внутри области менее обеспеченного землей не казачьего населения

окрашивало все земельные и классовые противоречия в сословный цвет, и на

такое восприятие событий не могла повлиять казачья беднота в силу своей

немногочисленности [26, c.65].

Решения Войскового Круга носили сословную окраску, а

предшествовали этому события апреля 1917 года. 16-27 апреля 1917 года

состоялся войсковой казачий съезд Войска Донского. Решения съезда были

направлены на сохранение сословных привилегий казачества (по аграрному

вопросу подтверждена резолюция Петроградского общеказачьего съезда). Для

проведения в жизнь этого решения казачья верхушка пошла на ряд уступок

мелкобуржуазной демократии. А именно:

1. По всем главным обсуждаемым вопросам докладчиками были выдвинуты

казаки-демократы: меньшевик П.М.Агеев - по аграрному вопросу,

народный социалист С.Г.Елатонцев - о местных органах власти,

“независимый социалист” Н.М.Мельников - о казачьем самоуправлении

на Дону и пр.

2. Казачий съезд сделал уступку в важном требовании эсеров и

меньшевиков: ввести земство на Дону.

3. По важнейшим вопросам момента были приняты решения в духе

резолюций, принимаемым меньшевиками - поддержка Временного

правительства, Советы рассматривались как органы, содействующие

буржуазному правительству, принята резолюция “Война до победного

конца” и др.

В вопросе о власти казачий съезд можно расценивать как

подготовку к взятию власти на Дону. Свидетельство этому ряд обстоятельств:

1) съезд принял решение о подготовке войскового круга из одних только

казаков;

2) съезд ограничил компетенцию исполкомов и не поддержал решения

Временного правительства и соглашателей на местах о том, что они

являются органами власти.

В резолюции о самоуправлении на Дону, принятой по докладу

председателя Нижне-Чирского общественного комитета мирового судьи и казака

Н.М.Мельникова, подчеркивалось, что “предложение о создании на Дону единой

организации, объединяющей на началах полного слияния казаков и крестьян,

является неотъемлемым”, “необходимо создание особого управления -

казачьего”, вопрос об управлении крестьянским населением “комиссия

исключила из программы своего обсуждения”. Советы и исполкомы были признаны

“временными общественными организациями, возникшими вследствие

государственного переворота” [34].

Резолюции съезда несли на себе следы внутренних противоречий. В

противоречии друг с другом находились и сами резолюции. Если сопоставить

резолюцию “О Форме государственного устройства”, где утверждалось, что

самоуправление должно быть сословным (в данном случае казачьим) с

резолюцией “О земстве”, выдвигавшей действительно демократический принцип

“земство должно быть основано на демократических началах, единое и равное

для всего населения области”, то видно, что в этом противоречии

сталкивались интересы сословные с демократическими [4, c.57]. Однако, стоит

правда отметить, что при утверждении резолюции “О форме государственного

устройства” были мнения о введении широкого самоуправления, которое бы

являлось общим, а не сословным: крестьянским, казачьим, дворянским.

Эти противоречия, внесшие раскол в казачьи регионы, не были преодолены

в 1917 году.

Экономическое развитие Дона имело свои особенности. Промышленный

комплекс занимал 9 место из 20 районов. Но главное содержание его экономики

определяло сельское хозяйство, оно обусловило и основные направления

региональной промышленности. Экономика региона носила аграрно-промышленный

характер. В его зерновых районах хлеба на душу населения собиралось больше,

чем в любом другом месте России. Даже среди наиболее развитых аграрных

районов страны казачьи хлебные поля Дона выделялись темпами роста

производства зерна. Главными производителями и поставщиками

сельскохозяйственной продукции Дона и Северного Кавказа, в отличие от

Европейской России, были не помещичьи имения, а хозяйства крестьянского

типа. Итоги сельскохозяйственной переписи 1917 г. свидетельствовали, что к

трем казачьим областям, хозяйствам крестьянского типа принадлежали 74,3%

всех посевных площадей, 94.2% всего крупного рогатого скота.

За 89 дней до Февральской революции Департамент полиции в донесении

для руководства МВД и высокопоставленных чиновников других ведомств

свидетельствовал, что самый острый «политический» вопрос – чем и как страна

будет питаться наступающей зимой, что до конца 1916 – начала 1917 годов не

было более острого вопроса, чем продовольственный.

Продовольственный кризис затронул также Дон и Северный Кавказ, но по

сравнению с центром страны он протекал более мягко, не достиг размеров

общероссийского. В регионе не существовало карточно-распределительной

системы обеспечения населения ни перед Февральской революцией, ни в ходе

ее. Помимо выполнения государственной хлебной повинности и полного

обеспечения продуктам питания населения, хлеборобы еще готовы были сдавать

государству хлеб.

В целом население Дона и Северного Кавказа существенно отличалось от

жителей остальных регионов России по уровню жизни, который здесь был более

высоким, как в городах, так и в сельской местности. Они почти по всем

критериям находились в более благополучном положении, чем в других районах

страны. Крестьянские хозяйства продолжали оставаться крупнейшими

производителями и поставщиками сырья и продовольствия. Промышленность

работала стабильно. Общероссийских масштабов дороговизна не достигла, более

высокая зарплата и более высокий прожиточный минимум у сельского населения,

отсутствие карточно-распределительной системы свидетельствовали о том, что

население не испытывало острой продовольственной нужды, продовольственный

кризис по сравнению с центром страны протекал мягко. К 1917 г. регион

располагал большими продовольственными запасами, путями сообщения и другими

материальными ресурсами. Поэтому военное лихолетье на Дону не достигло

общероссийских масштабов.

Казачество, представлявшее собой редкое, если не феноменальное

социальное явление отечественной и мировой истории, возникло и

формировалось на волне неприятия усиливавшегося крепостничества,

централизации и советизации. Процесс социальных противоречий на Дону

углублялся постепенно. Экономическое положение определяло остроту

политических событий. Это сказалось на характере революционного процесса.

Аграрный вопрос в России в настоящее время стал одним из самых острых

экономических, социальных и политических проблем. Страна нуждается в такой

аграрной реформе, которая позволила бы создать высокоразвитый аграрно-

индустриальный сектор. Аграрный вопрос современной России включает в себя

целый ряд аспектов, но одним из актуальных и неожиданно возникших

дополнительных аспектов стала проблема наделения или, может быть,

возвращения возрождающемуся казачеству земельных массивов в местах его

постоянного обитания, причем не только вокруг исторических станиц и

хуторов, но везде, где образовались крупные казачьи общества.

В этой связи бесценен исторический опыт организации казачьего

землевладения и землепользования в России, когда казачество являлось

признанным военным сословием и несло на определенных условиях

государственную службу.

Глава 2. Власть и казачество

1. Агитационная работа большевиков

в среде трудового казачества Дона ( 1917 - май 1918 гг.)

К лету 1917 года в России из многих противоборствующих политических

течений выделилось два главных. Во-первых, это была не особо многочисленная

и не особо известная в народе, но постепенно приобретающая силу и

известность, партия большевиков. Большевики считали свое движение составной

частью международного революционного движения, основная цель которых -

мировая социалистическая революция, захват власти в России и создание

плацдарма для мирового революционного процесса.

“Четкой программы социальных и экономических преобразований в самой

России, в случае прихода к власти, большевики не имели (в апреле 1917 года

В.И.Ленин констатировал, что прежняя программа партии устарела, а новую

партия приняла лишь в марте 1919 года)” [5, c.14]. Объективно большевики

делали ставку на развал страны, что облегчило бы приход к власти, отсюда и

поощрение “русского бунта” и анархии.

Противостоящей силой большевикам стало государственное течение,

сложное по своему составу. “В то время все антибольшевики чувствовали себя

членами одного общего течения”, - писал В.Л.Бурцев [17, c.35]. Бурцев

вспоминал Московское Совещание в августе 1917 года, когда депутаты,

приехавшие из разных концов России и с фронта, “резко поделились на два

лагеря: на тех, кто за большевиков, и на тех, кто против большевиков” [17,

c.34]. Выступившие на этом совещании атаман А.М.Каледин и генерал

Л.Г.Корнилов были едины в своих убеждениях: беспримерная борьба с

большевиками ради спасения России. В частности А.М. Каледин говорил об

угрожающем положении России, о ее великом прошлом и великом будущем, о

казаках и их роли в общей борьбе за Россию, о предательстве большевиков и о

борьбе с ними до конца. В сознании этого течения главной целью была борьба

за сохранение страны, за выведение ее из кризиса, борьба с анархией и

немцами. Борьба с большевиками, которых подавляющая часть этого течения

считала немецкими агентами, была лишь составной частью этой борьбы. Как уже

упоминалось, течение было неоднородным. В нем намечался раскол. Проявление

активности одного из направлений этого течения (“Корниловский мятеж”)

расколол государственное течение. Спор внутри верхушки общества, как

спасать Россию - любой ценой или сохраняя ценности либерализма, -

способствовал поражению выступления. Офицерство раскололось на

“корниловское” и “демократи-ческое”, казаки - на “калединцев” и “трудовое

казачество”. В этой обстановке большевики стали наращивать агитационную

работу в казачьей среде.

Большевики понимали, что после победы Февральской буржуазно-

демократической революции на Дону сложилась острая социально-экономическая

и политическая обстановка. Здесь был особый уклад в экономике и управлении.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5