Смоленское сражение

на фоне всего вышеизложенного 22 июня 1941 года в 4 часа утра немецкие

войска начали широкомасштабное наступление на Советский союз. Лучшего

момента не возможно было выбрать: минные поля сняты, мосты разминированы,

колючая провалка снята, станции забиты эшелонами боеприпасами, одеждой,

продовольствием, аэродромы забиты самолетами, склады с горючем и с

боеприпасами предельно придвинуты к границе. Казалось Гитлер учел все, но

даже он не ожидал, на сколько будет удачным наступление. Без захваченных

боеприпасов, эшелонов, патронов, продовольствия и всего остального немцы не

смогли бы вести войну более чем 3 месяца. Только в первый день наступления

было уничтожено на аэродромах около 2000 самолетов, захвачено более 3-х

тысяч орудий и минометов, сотни танков ( в том числе новейшие Т-34), сотни

тысяч тон боеприпасов. В ходе первых недель войны было захвачено столько

пленных, что их отпускали под расписку не воевать. Ориентировочно более 800

тысяч человек.

И в тоже время с самого начала все происходило не так, как было

запланировано немецким командованием. Историкам еще предстоит рассмотреть,

как последовательно, при всех победах фашистов, срывались намерения

гитлеровского руководства.

Обо что же столкнулись фашистские войска, сделав свой первый шаг по

территории нашей страны, что, прежде всего, помешало им продвигаться в

перед привычными темпами? Массовый героизм наших войск, их ожесточенное

сопротивление упорство, величайший героизм армии и народа.

История и современность дает немало примеров, когда, побросав

превосходное оружие, войска быстро теряют сопротивляемость, попросту

говоря, обращаются в бегство. Никто не может провести четкую грань между

ролью собственного оружия, военной техники и значения морального духа

войск. Однако бесспорно, что при прочих равных условиях крупнейшие битвы и

целые войны выигрывают те войска, которые отличаются непреодолимой волей к

победе, осознанностью цели, стойкостью духа и преданностью знамени, под

которым они идут в бой.

Интересно и то, как представляется осведомленность противника о

Советской стране, вооруженных силах, экономике.

Вот несколько выдержек из книги немецкого генерала Курта

Типпельскирха, Назначенного Гитлером к началу второй мировой войны

начальником главного разведывательного управления генерального штаба

сухопутных войск.

Курт Типпельскирх “История

второй мировой войны”.

Издательство иностранной

Литературы. М., 1956.

«Определить хотя бы приблизительно военную мощь Советского союза было

почти невозможно. Слишком многие факторы, из которых при нормальных

условиях можно было бы составить сложную картину мобилизационных

возможностей вооруженных сил и экономических источников, были покрыты

непроницаемой тайной… Желаемый результат был, достигнут: в таких решающих

областях экономики, как, например, транспорт и военная промышленность,

возможности русских сил недооценивались…

Шпионаж, который в других странах велся под видом безобидной частной

экономической деятельности, не находил для себя в Советском Союзе в

условиях централизованного руководства экономикой никакого поля

деятельности…

На основании разведывательных данных, которые, несмотря на

строжайшую изоляцию, поступали из Советского Союза, и данных, полученных

чисто эмпирическим способом, применимым для оценки численности вооруженных

сил любой страны (например, существует постоянное соотношение между

численностью населения и количеством соединений, которые могут быть

сформированы), у генерального штаба создалось приблизительное

представление о том, на что способен Советский Союз в случае войны. Русско-

финская война дала новые отправные данные, которые, однако, в ряде случаев

привели к ложным заключениям.

Численность русской армии была довольно точно оценена немцами.

Этим соединениям, конечно далеко не исчерпывались людские резервы

огромной страны, которая, при ежегодном призывном контингенте примерно 1,5

миллиона человек располагала, по меньшей мере, 12 миллионами годных для к

военной службе молодых людей. Вопрос о том, в какой степени русская военная

промышленность могла вооружить эту массу людей, оставался открытым.

Уничтожение русской военной промышленности приобрело связи с этим решающее

значение.

Было известно, что вооружение стрелковых дивизий, с которыми

предполагалось встретиться в первую очередь, отвечает современным

требованиям; знали и то, что в отличие от немецких пехотных дивизий они

имеют в своем составе танковые батальоны...

Русско-финская война вскрыла недостаточную тактическую подготовку

среднего и младшего командного звена. Стало известно, что русский министр

обороны Тимошенко, учитывая опыт этой войны, решил улучшить одиночную

подготовку бойцов, приучить командиров к большей самостоятельности, отказу

от всяких шаблонов и улучшению взаимодействия родов войск.

Казалось невероятным, чтобы эти недостатки, появлявшиеся еще в первую

мировую войну и от части вообще свойственные характеру русского народа,

могли быть ликвидированы в короткий срок. Следовательно, предполагалось,

что русское высшее командование со свойственной ему обстоятельностью и

усердием тщательно изучило ход войны в Польше и во Франции и сделало из

этого изучения свои выводы…

В политических кругах Германии сильно надеялись на то, что после

крупных военных неудач советское государство рассыплется.

То, что Советский Союз в скором будущем будет сам стремится к

вооруженному конфликту с Германией, подставлялось в высшей степени

невероятным по политическим и военным событиям; однако вполне обоснованным

могло быть опасение, что в последствии при более благоприятных условиях

Советский Союз может стать весьма неудобным и даже весьма опасным соседом.

Пока же у Советского Союза не было причин отказываться от политики,

которая до сих пор позволяла ему добиваться почти без применения силы

замечательных успехов. Советский Союз был занят модернизацией своих

устаревших танков и самолетов и переводом значительной своей части военной

промышленности на Урал. Осторожные и трезвые политики в кремле не могли

замышлять наступления на Германию, которая имела на других фронтах лишь

небольшие сухопутные силы, а свою мощную авиацию могла в любое время

сконцентрировать на востоке. К тому же русские в 1941 году чувствовали, что

они слабее немцев.

Конечно, от русской разведки не удалось укрыть, что центр тяжести

военной мощи Германии все больше перемещался на восток. Русское

командование применяло свои контрмеры. 10 апреля Высшей Военный Совет под

председательством Тимошенко решил привести в боевую готовность все

войсковые части на западе. 1 мая были проведены неотложные дальнейшие

военные приготовления и приняты меры для защиты западной советской границы…

Советский Союз подготовился к вооруженному конфликту, насколько это

было в его силах. На стратегическую внезапность немецкое командование не

могло рассчитывать. Самое большее, чего можно было достигнуть, - это

сохранить в тайне срок наступления, чтобы тактическая внезапность облегчила

вторжение на территорию противника».

«Главная цель (плана «Барбаросса» – Г.Ж.) заключалось в том, чтобы

уничтожить основные силы русской армии, находившиеся в западной части

России, поссредством смелых опираций с глубоким продвижением танковых

клиньев и воспрепятствовать отходу боеспособных частей в вглубь обширной

русской территории. Затем в результате быстрого передислацирования немецкие

войска должны были достигнуть рубежа, с которго русская авиация уже не

смогла бы совершать налеты на территорию Германии.

Конечной целью опирациий являлся выход на рубеж Волга-Архангельск, с

тем чтобы последняя остающаяся у России индустриальная область на Урале

могла быть в случае необходимости парализована немецкой авиацией…

Директива дышит оптимизмом, который следует объяснить впечатлением от

побед над Польшей и Францией. Поэтому она приписывает противнику такую же

пассивную роль, к которой Германия уже привыкла в двух прошедших войнах.

Опять надеялись навозной противнику молниеносной войной обойти положение

Мольтке о том, что «ни один оперативный план не может оставаться неизменным

после встречи с главными силами противника».

Если оценка противника на этот раз была правильной, командование

могло с полным основанием вновь применять эту же дважды оправдавшую себя

тактику, в противном случае тяжелые разочарования и осложнения были

неизбежны».

«Для Гитлера не подлежало ни малейшему сомнению, что для разгрома

Советского Союза достаточно одной компании. Он был в этом так твердо

убежден, что еще до начала военных действий против Советского Союза

установил сроки операций, которые должны были начаться осенью 1941 года

«после Барбароссы»…».

«22 июня в 3 часа утра 30 минут немецкая армия начала роковое

наступление на Восток по всему фронту от Черного до Балтийского моря…

17-я армия уже после первоначальных успехов у границы западнее Львов

- Рава-Русская встретил сильного противника, оборонявшегося на хорошо

укрепленных позициях, и сразу сумела их захватить. 6-я армия продвинулась

через реку Стырь. Но там она, как и 1-я танковая группа, подверглась

сначала на юге, а затем на севере интенсивным контратакам русских, в

которых приняли участие подтянутые свежие танковые силы.

До 3 июля на всем фронте продолжались упорные бои. Русские отходили

на восток очень медленно и часто только после ожесточенных контратак против

вырвавшихся вперед немецких танковых частей».

«Немецкие войска вышли на рубеж, проходивший от Днестра через Случь,

Днепр в районе Орши до южной конечности Чудского озера. Это была… не

сплошная линия оборонительных сооружений, но все же цепь полевых

укреплений, усиленных противотанковыми рвами и проволочными заграждениями,

строительство которых еще было начато до 1941 года и в последние недели

продолжались с лихорадочной быстротой…

Командования и войска оказались на высоте требований, которые

предъявлял к ним необычный, значительно более трудный, чем все предыдущие,

театр военных действий. Убедительным было упорство противника; поражало

количество танков участвующих в его контратаках.

Это был противник со стальной волей, который безжалостно, но и не без

знания оперативного искусства бросал свои войска в бой. Для серьезных

опасений не было ни каких оснований, однако, уже было ясно одно: здесь не

могло быть и речи о том, чтобы быстрыми ударами «разрушить карточный

домик». Эта компания не будет проходить планомерно, как прежние».

«В июле группы немецких армий еще успешно вели наступления на войска,

хотя и с непривычным напряжением, но с чувством уверенности в своем

превосходстве сражались с упорным противником.

Гитлер был мало удовлетворен достигнутыми успехами. От танковых

клиньев на основании опыта войны в Европе ожидали гораздо больших

результатов. Русские держались с неожиданной твердостью и упорством, даже

когда их обходили и окружали. Этим они выигрывали время и стягивали для

контрударов из глубины страны все новые резервы, которые к тому же были

сильнее, чем это предполагалось.

Исходя из этого, Гитлер считал, что применявшиеся до сих пор тактика

требует слишком много сил и приносит мало успеха. Огромные котлы, которые

образовались в результате стремительного продвижения вперед танковых

соединений, неизбежно имели сильно удаленную форму, а растянутые силы

окружения очень слабыми.

До подхода армейских корпусов на подвижные соединения возлагалась

задача не только удерживать внутренние фронты окружения, но и отражать все

попытки деблокировать окруженные войска. В результате фронты окружения не

всюду были одинаково прочными, а подвижным соединениям в течении нескольких

дней или даже недель приходилось вести крайне тяжелые бои на два фронта,

что пагубно отражалось на их боеспособности».

«Противник показал совершенно невероятную способность к

сопротивлению. Он понес тяжелые потери не только летом 1941 года, но и во

время зимнего наступления, в котором приняли участия крупные массы войск.

Но все это не могло сломать стойкость Красной Армии. У нее еще оставалось

достаточно кадров, чтобы укомплектовать командным составом новые

формирования и обеспечить их боевую подготовку».

Генерал-майор фон Бутлар «Война

В России». Из книги «Мировая

Война 1939-1945 гг.». Издательство

Иностранной литературы. М., 1957.

«На 6-ю армию возлагалась задача прорвать пограничные укрепления

русских в районе южнее Ковеля и тем самым дать возможность 1-й танковой

группе выйти на оперативный простор…

После некоторых начальных успехов войска группы армий «Центр»

натолкнулись на значительные силы противника, оборонявшегося на

подготовленных заранее позициях, которые кое-где имели даже бетонные

огневые точки. В борьбе за эти позиции противник ввел в бой крупные

танковые силы и нанес ряд контрударов по наступавшим немецким войскам.

После ожесточенных боев, длившихся несколько дней, немцам

удалось прорвать сильно укрепленную оборону противника западнее линии Львов

– Рава-Русская и, форсировав реку Стырь, оттеснить оказывавшие упорное

сопротивление и постоянно превосходившие в контратаке войска противника на

восток…

В результате упорного сопротивления русских уже в первые дни боев

немецкие войска понесли такие потери в людях и технике, которые были выше

потерь, известных им по опыту компаний в Польше и на Западе. Стыло

совершенно очевидным, что способ ведения боевых действий и боевой дух

противника, равно как и геогркфические условия данной страны, были совсем

похожи на те, с которыми немцы твстретились в предыдущих “молнеиносных

войнах”, преведшим к успехам, изумившим весь мир.

Критически оценивая сегодня пограничные сражения в России, можно

прийти к выводу, что только группа армии “Центр” смогли добиться таких

успехов, которые даже с оперативной точки зрения представляются большими».

Дж. Ф. С. Фуллер «Вторая

Мировая война 1939-1945 гг.»

Издательство иностранной

Литературы. М.,

1956.

«Уже 29 июня в «Фелькишир беобахтер» появилась статья, в которой

указывалось:

«Русский солдат превосходит нашего противника на Западе своим

презрением к смерти. Выдержка и фатализм заставляют его держаться до тех

пор, пока он не убит в окопе или не падает в рукопашной схватке».

6 июля в подобной же статье во «Фпанкфуртер цейтунг» указывалось, что

«психологический паралич, который обычно следовал за молниеносными

германскими прорывами на Западе, не наблюдается в такой степени на Востоке,

что в большинстве случаев противник не только не теряет способности к

действию, но, в свою очередь, пытается охватить германские клещи».

Это было до некоторой степени новым в тактике войны, а для немцев –

неожиданным сюрпризом.

«Фелькишер беобахтер» в этой связи писал в начале сентября:

«Во время форсирования германскими войсками Буга первые волны

атакующих в некоторых местах могли продвигаться совершенно

беспрепятственно, затем неожиданно смертельный огонь открылся по следующим

волнам наступавших, а первые волны подвергались обстрелу с тыла. Нельзя не

отозваться с похвалой об отличной дисциплине оборонявшихся, которая дает

возможность удержать уже почти потерянную позицию.

Короче говоря, по словам Арвида Фредборга, «германский солдат

встретил противника, который с фанатическим упорством держался за свое

политическое кредо и блиц наступлению немцев противопоставил тотальное

сопротивление».

Скоре выяснилось, что русские расположили вдоль границ не все свои

армии, как думали немцы. Вскоре также выяснилось, что сами немцы совершили

грубейший просчет оценке русских резервов. До начала войны с Россией

германская разведывательная служба в значительной степени полагалась на

«пятую колонну». Но в России хотя и были недовольные, «пятая колона»

отсутствовала. Трудности быстро возрастали…»

Выдержка из служебного дневника

Начальника генерального штаба

сухопутных войск Германии

генерал-полковника Ф. Гальдера.

«Военно-исторический журнал»,

№№ 7, 10. 1959.

«23. VI. 1941 года (2-й день войны).

…Общая обстановка лучше всего охаректерезованна в донесении штаба 4-й

армии: противник в белостотском мешке борется не за свою жизнь, а за

выйгрыш времени.

Впрочем, я сомневаюсь в том, что командование противника

действительно сохраняет в своих руках единое и планомерное руководство

действиями своих войск. Гораздо вероятнее, что местные переброски наземных

войск и авиации являются вынужденными и предприняты под влиянием

продвижения наших войск, а не представляют организованный отход с

определенными целями. О таком организованном отходе до сих пор говорить не

приходится.

Исключение представляет, возможно, район перед фронтом группы армий

«Север». Здесь, видимо, действительно был за ранее запланирован и

подготовлен отход за реку Западная Двина. Причины такой подготовки пока еще

установить невозможно…

24. VI. 1941 года(*третий день войны).

…Войска группы армий «Север» почти на всем фронте (за исключением 291-

й пехотной дивизии, наступающим на Либаву) отражали сильные танковые

контратаки противника, которые, предположительно, вел 3-й механизированный

корпус при поддержки нескольких мотомеханизированных бригад (3-й

механизированный корпус еще передислоцировался в мирное время). Несмотря на

это, усиленному правому крылу группы армий «Север» удалось продвинуться до

Вилькомира (Укмерге). На этом участке фронта русские сражаются упорно и

ожесточенно.

24.VI/ 1941 года (3-й день войны).

…В общем теперь стало ясно, что русские не думают об отступлении , а,

напротив, бросают все, что имеют в своем распоряжении, навстречу

вклинившимся немецким войскам. …Полное отсутствие крупных оперативных

резервов совершенно лишает противника возможности ведения эффективной

активной обороны. Однако наличие многочисленных запасов в пограничной

Страницы: 1, 2, 3